Он откашлялся. Интересно, не откажет ли ему голос?
— Вовремя я поднялся. — Слава богу, он надел солнцезащитные очки, которые несколько скрывали выражение лица! — Ты уже вся розовая. Где твой крем от загара? Еще немного, и ты превратишься в лобстера. Тогда твой двухнедельный отпуск точно затянется. Солнечные ожоги — это серьезно.
— Ты что здесь делаешь? — Кэти резко села и подтянула колени к груди, глядя снизу вверх на высокого бронзового атланта.
Она посмотрела на его ноги и тут же отвела взгляд. От вида темных волос на его бедрах и голенях ее бросило в жар. Она нервно облизнулась. Последние несколько дней Кэти поддерживала светское общение, старательно изображая бесшабашность и легкомыслие, чтобы он не подумал, будто нравится ей, и разрушать этот образ она не собиралась.
Лукас велел ей не фантазировать и этим еще больше ее заинтересовал. Он наверняка сказал так потому, что заметил ее реакцию на него, и с этого момента Кэти начала забивать бурлящие в ее душе эмоции нескончаемым потоком болтовни.
Пока они ели, она обязательно вставляла словцо, чтобы нарушить тишину. По вечерам, пока Лукас не удалился в недра яхты, они беседовали за чашечкой кофе или бокалом вина.
Но дело оказалось труднее, чем казалось: Лукас неведомым образом разжигал в ней огонь. Пока еще ей удавалось накачивать себя непокорностью, держа Лукаса на максимальной дистанции, она специально раздражала его. Ну и взгляд у него был, когда она говорила что-нибудь провокационное! Он склонял голову набок, и его глаза смотрели загадочно и оценивающе.
Это было какое-то изысканное интеллектуальное возбуждение, и оно затягивало, как наркотик.
По сравнению с мистером Киприани Дункан выглядел бледной тенью.
Хоть Лукас и завладевал ее вниманием, Кэти не могла не осознавать, как сильно ее подкосило предательство Дункана. Она думала, что двигается вперед, но его призрак все равно маячил где-то на заднем фоне, накладывая отпечаток на ее отношения с мужчинами.
— Вообще-то это моя яхта, — протянул Лукас. Он снял футболку и кинул ее на шезлонг, который подвинул ближе к Кэти. — По-твоему, я должен спрашивать разрешения, чтобы подняться наверх и поплавать в бассейне?
— Разумеется, нет, — вспыхнув, ответила Кэти. — Просто я думала, что ты поглощен своей рутиной и будешь работать до вечера…
— Рутина для того и нужна, чтобы ее нарушать. — Мужчина присел на шезлонг и посмотрел на нее сквозь солнечные очки, которые давали ему явное преимущество. — Разве не ты на днях распиналась о моих суровых трудовых буднях?
— Суровыми я их не называла.
— Ты слишком рьяно меня убеждала, что я скоро сойду в могилу, поэтому я решил последовать твоему совету и немного передохнуть. — Он ухмыльнулся и, приподняв очки, смерил ее взглядом. — А ты, я смотрю, и сама не против земных наслаждений.
— Я не ожидала, что ты последуешь моему совету, — промямлила Кэти.
Надо было отвернуться, но она не могла оторвать взгляд от Лукаса. Невозможный красавчик! Он затмевал самые смелые ее фантазии. Волосы на его широкой, мускулистой груди располагались именно там, где нужно, чтобы у нее перехватило дыхание, а темная полоска ниже пупка как будто излучала ток. Разве мужчины бывают такими притягательными? Преступно, загадочно, опасно притягательными?
Рядом с ним болезненные воспоминания о Дункане меркли — вообще удивительно, как они так долго в ней держались.
Воображение Кэти работало в полную силу. Она представила, как длинные умелые пальцы Лукаса гладят ее, ласкают ее груди, выкручивают соски. Кэти стало дурно. Ее соски затвердели, а между ног разливалось пламя, от которого бикини стало влажным.
Кэти вдруг поняла, что начала фантазировать, как только они ступили на борт яхты, но это были туманные фантазии, их легко вытесняли красочные образы, заселявшие ее голову при взгляде по сторонам.
«Все из-за того, что он практически обнажен», — решила Кэти. Единственный предмет одежды, который был на Лукасе, — черные плавки — оказался прекрасной затравкой.
В обычной ситуации она бы просто посмотрела на Лукаса и, конечно, признала бы его красавчиком, но сейчас перед ее мысленным взором развернулся целый стриптиз.
Конечно, нынешняя ситуация была далека от обычной. Вот поэтому спокойное, прагматичное отношение к противоположному полу ей изменило.
— Как там у тебя со сделкой? — брякнула она первое, что пришло в голову.
Лукас откинулся на спинку лежака и уставился в безоблачное небо. Вообще-то он обожал обсуждать рабочие моменты, но только не сейчас — сейчас этого ему хотелось меньше всего.
— Я уже убедился, что тебе на нее плевать. — Он покосился на нее.
На ее щеках заиграл нежный румянец.
— Ну… да. — Кэти прокашлялась. — Поэтому я и застряла здесь.
— Тебе нравится на яхте? — Лукас закинул руки за голову и посмотрел на нее. — Понятно, ты попала сюда случайно, но ты получаешь удовольствие?
Кэти открыла было рот, собираясь спросить, что он имеет в виду и как, черт возьми, она может получать удовольствие, если ее жизнь перевернулась вверх тормашками, но, подумав, она поняла: а ведь и правда получает.
— Никогда не видела ничего подобного, — призналась она. — В детстве я проводила каникулы в холодных приморских городках. Не пойми меня неправильно, я обожала каникулы, но вот это… Это за пределами моего мира.
Она окинула взглядом открывающийся перед ней пейзаж и, глубоко вдохнув, набрала полную грудь теплого, соленого воздуха.
— Когда у тебя отец приходской священник, ты живешь совсем по-другому, — прямо сказала она. — С одной стороны, это прекрасно, потому что я никогда не испытывала недостатка в родительской любви и поддержке, тем более что я единственный ребенок. Они хотели еще детей, но не получилось. Мама как-то обмолвилась, что ей было трудно удержаться и не засыпать меня подарками, но, конечно, лишнего они не могли себе позволить. Я уже говорила, это родители мне внушили, что деньги в жизни не главное. — Кэти улыбнулась. Удивительно, что это она с ним разоткровенничалась?
Большой противник чистосердечных женских признаний, Лукас был странно тронут словами Кэти. Чаще всего она выражалась резко, по-мальчишески, с вызовом.
— Так вот откуда у тебя презрение к деньгам, — сухо произнес он. — Лучше расскажи об обратной стороне жизни в такой семье. Если честно, впервые встречаю дочь священника.
Перед его внутренним взором предстала картинка счастливой семьи. Лукас невольно вспомнил то время, когда умерла его мама. Отец любил его, но, не умея выражать чувства, увяз в своей тоске и пустился искать замену жене, поэтому оставил сына-подростка на произвол судьбы. Независимость, которой Лукас теперь так гордился, владение собой и сила воли слишком тяжело дались ему.
Он отогнал поток тревожных мыслей. Ему хотелось послушать Кэти. У нее был очень мелодичный голос, ему нравилось, как он звучит и как светится ее прелестное лицо в форме сердечка.
