Пулемет затих, стало слышно, как потрескивает, снимая
нагрузку, система стабилизации ствола.
– Да мне показалось, что там это… – Кампински замялся.
– Показалось, мать твою! Когда кажется – помяни Единого! Стрелять только при обнаружении цели! Ясно?
– Так точно. – Голос пулеметчика звучал мрачно.
– Вот и славно. – Сержант распрямился. – Пойдем, глянем, что там внутри творится.
Роберт не осуждал Кампински, сам чувствовал, что нервы напряжены, как струны музыкального инструмента, что любой резкий звук заставляет вздрагивать, и краем глаза замечаешь движение, которого на самом деле нет. Они не знали, где враги каков он, не видели его, и в чем-то это было хуже открытого боя.
Неизвестность пугает больше знакомой, пусть и серьезной опасности.
Осталась позади центральная дорожка между клумбами, под ногами заскрипели ступеньки крыльца. Разглядев торчащий в двери изогнутый предмет, Роберт недоуменно хмыкнул.
– Вынимай, – сказал Бьерн Тимуру. – Только осторожно, вдруг он ядовитый.
Предмет был полым и напоминал открытый с задней стороны чехол для ятагана или иного древнего клинка, изготовленный из какого-то очень тонкого, твердого и прочного материала.
– О, – проговорил Тимур, – похож на химерин.
– Значит, и в самом деле форсеры, – сказал Шриван. – Не пора ли убраться отсюда, пока нас всех не прибили?
– Не пора, – жестко ответил Бьерн. – А вообще ты видишь хотя бы один след от ионного луча или плазмоида? Я – нет. Так что осмотрим здание и только потом двинемся назад. Кампински, остаешься тут, прикроешь нам спину.
– Есть.
Роберт толкнул дверь, заглянув внутрь, обнаружил стоящие у стен диваны, стойку администратора, кровавое пятно на паркетном полу и засохшие на белой стене багровые брызги.
Выглядело это так, словно человека разрезали очень мощным и сильным ударом.
– Упаси нас Единый, – проговорил Шриван и поднял руку, чтобы осенить себя священным знаком. – Помилуй и охрани…
– Молиться потом будешь, – оборвал его сержант. – А сейчас мы с тобой и Мак-Канном осмотрим первый этаж. Роберт, на тебе и Тимуре второй.
– Все понял.
Двигаясь боком, так, чтобы держать в поле зрения холл, вдоль стены пробежали к лестнице. Роберт увидел, как Бьерн перегнулся через стойку и возится с блоком системы видеонаблюдения, затем стена загородила обзор.
Поднимался без спешки, автомат держал перед собой, а палец на спусковом крючке. Тимур шагал позади неслышно, лишь иногда негромко постукивали, соприкасаясь, детали бронекостюма.
На площадке второго этажа обнаружили еще одно кровавое пятно и рядом с ним – кучу аккуратно обглоданных человеческих костей.
– Вот ничего себе! – только и вздохнул Роберт, впервые за долгое время испытывая тошноту.
– Тут порезвились очень сильные и умные хищники, – заметил Тимур. – Я не верю, что кто-то мог уцелеть.
– А то оружие, что мы нашли у входа?
– Не оружие. Сбрасываемый коготь или что-то в этом роде.
С лестницы повернули в коридор, пустой и тихий, как развлекательный центр в понедельник утром. Заглянули за первую из выходящих в него дверей, оказались в просторном трехкомнатном номере.
– Никого, – сказал Роберт, заглянув в санитарный блок, где поместилось бы человек пять. – Эй, сержант, нам все тут обходить или как?
– Возвращайтесь, – ответил Бьерн. – Смотреть не на что. Я забрал из системы видеонаблюдения блок памяти, где все записано, что тут произошло. Кроме того, мы нашли уцелевшего.
Поспешно вернулись на первый этаж и обнаружили соратников у одного из диванов.
Лежащий на нем человек дышал тяжело, с присвистом, на белом халате его темнели багровые пятна, на щеке виднелся глубокий шрам, покрытый коркой засохшей крови.
– Давно ли все произошло? – очень мягко спросил Бьерн. – Сколько их было?
– Вчера. – Раненый распахнул полные ужаса и боли глаза, в его груди что-то булькнуло, и Роберт понял, что шрамом на лице дело не ограничилось. – Десятки… монстров… когти и клешни… убили на глазах…
– Спокойнее, вам нельзя много говорить, – попытался остановить раненого сержант, но тот словно не услышал.
– Убили на моих глазах… только кровь… везде… Они убивали и забирали тела!
Голос раненого стал слабеть, а затем затих вовсе, веки опустились, осталось только надсадное дыхание.
– Как он сумел уцелеть? – спросил Роберт.
– Мы нашли его в подвале, – проговорил Мак-Канн. – На какое-то время он скрылся из поля зрения тварей и заперся в продуктовом хранилище. Там толстая дверь и мощные стены, к нему не пробились. Потом сам ее открыл и попытался выбраться, но далеко уйти не смог.
– Единый сохранил его! – уверенно заявил Шриван.
– Может, и так, – не стал спорить Бьерн. – Каковы шансы, что выживет?
– Порезано лицо, глубокие колотые раны на спине. – Мак-Канн покачал головой. – Задеты легкие. Я помочь ничем не могу. Нужна госпитализация.
– Хорошо. – Сержант, судя по блеснувшим глазам, принял решение. – Я попытаюсь добиться, чтобы нам выслали машину.
Отошел в сторону, а когда вернулся, лицо оказалось чуть менее хмурым, чем несколькими минутами раньше.
– Машина будет через полчаса, – сказал Бьерн. – А вообще новости безрадостные, ни в одном из домов отдыха и санаториев живых не осталось.
– Как саранча пронеслась, – покачал головой Тимур. – Только такая, что на людей охотится.
– Верно. – Сержант со щелчком откинул забрало, но снимать шлем не стал. – Ладно, пока время есть, перекусим.
– Отличная идея, – буркнул Роберт, которого все еще поташнивало.
Шриван улыбнулся и принялся снимать рюкзак.
* * *
Поселок казался заброшенным, точно так же, как виденный утром дом отдыха. Хлопали в распахнутых окнах занавески, ветер носил облачка пыли, но никого не было видно между красивыми, как на рекламном проспекте, коттеджами. Блестели на солнце зеленые крыши.
– Еще одно кладбище? – спросил Роберт у Тимура, разглядывающего дома через прицел винтовки.
– Похоже, – отозвался тот. – Причем в прямом смысле слова. Тут на улицах лежат тела, довольно много.
– Ничего себе. – Бьерн нахмурился. – Ого, а это что?
От видимой за поселком опушки леса отделилось приземистое, почти горбатое существо и, неспешно переставляя нижние конечности, заковыляло к поселку.
На панцире выделялся узор, состоящий из черных и белых клеточек, будто кто-то натянул на тварь шахматную доску.
– Прямоходящий муравей-переросток, – заметил Мак-Канн.
