- Ах, Том, мне плохо, голова кружится, я боюсь, что вот-вот потеряю сознание.
- И мне тоже плохо, ну точь-в-точь как тебе, Мэйбл. Может, глотнуть бренди?
- Меня тошнит.
- И меня! Видно, все этот салат с креветками. Я сразу заметил, что вкус не тот.
- У меня сердце еле бьется, с перебоями...
- Да у меня сплошные перебои! Все от несварения желудка.
- Прямо не знаю, как дотяну до вечера. Бог свидетель, борюсь из последних сил, но эта боль в груди меня доконает.
- Как, и у тебя то же самое? А я все думаю, не тромбоз ли у меня.
- Больше не могу. Придется лечь.
- Я и сам ложусь. Только уж ты сначала вызови врача, ладно?
Однако ситуация, в которой произошла эта беседа, явно нереальна. Муж и жена не могут заболеть одновременно. Поведение Тома возмутительно, потому что Мэйбл первая объявила о своей болезни. Когда она начала говорить «мне плохо, голова кружится.» и т. д., он должен был вступить, как по сигналу, и сказать: «Пойди приляг на диван, а я принесу тебе чашку чаю». Но он, пренебрегая своим долгом, разглагольствует о собственных воображаемых недомоганиях. Всему свое время, и ни один муж не смеет болеть, пока жена не выздоровеет.
14. Не прыгай выше головы, милый. Попытка «опустить»
ближнего
В местах лишения свободы заключенных регулярно переводят из одной камеры в другую. Потому как чем дольше люди находятся рядом, тем больше у них возникает желания перегрызть друг другу глотку. У заключенных в одной квартире супругов перевестись в другие камеры возможности нет. Они осуждены десятилетиями делить не только общее помещение, но и совместное ложе. На работу им разрешено ходить порознь, но на прогулки - только попарно. Чтобы выжить в таких условиях, нужно обладать искусством компромисса - привыкнуть соглашаться с тем, что никого из них не устраивает. И делать вид, что обе стороны в этом союзе равнозначны.
Однако равенство супругов - вещь вряд ли реальная: кто-то более энергичен, кто-то более рассудителен; кто-то больше зарабатывает, кто-то держит на себе быт; кто-то карабкается по карьерной лестнице, кто-то в курсе театральных премьер и концертов. Две энергичные яркие личности в одной семье - редкость. Обычно - кто-то лидер, а кто-то ведомый. И когда один уж слишком вырывается вперед, а другой за ним (за ней) не поспевает, тогда более активной особи этот союз начинает потихоньку наскучивать. Чтобы его сохранить, у той половинки, что поскромнее, есть два варианта: или подтянуться до планки супруга, или опустить его планку до своей. В жизни чаще встречается второй вариант.
Игра «Не прыгай выше головы, милый» является вариантом игры «Больных не бросают». Но разница между этими драматическими постановками все же есть.
Инструментов «опускания» супруга немало. Один из них - завести себе болезнь.
Молодой кинорежиссер (назовем его NN) снял несколько короткометражных фильмов, которые вызвали большой резонанс и получили ряд призов на международных кинофестивалях. Его фильмы поражали необычностью ракурса, полетом фантазии, тонким вкусом и глубиной раскрытия темы.
В возрасте тридцати лет он женился. Его избранницей стала победительница конкурса красоты, девушка очаровательная, заботливая и верная. Однако, увы, не блиставшая живостью ума. Кстати, женила она его на себе, пообещав, что если он ее бросит, то она наложит на себя руки. Что ж, пришлось жениться.
NN продолжал много снимать. Но его популярность не входила в планы супруги - ведь так недолго его потерять. Сама она, немного помелькав в глянцевых журналах, оказалась не у дел. Чтобы держать под контролем мужа, ей следовало завести себе какую-нибудь болезнь. Не такую уж серьезную, однако достаточную для того, чтобы он не имел возможности надолго ее оставлять. Для этой цели как нельзя лучше подошла вегетососудистая дистония - девушку начали беспокоить приступы головокружения, сердцебиения, затрудненного дыхания...
NN объездил полмира. И в обязательном порядке брал с собой супругу. Он отказывался от выгодных предложений, если продюсер не соглашался компенсировать расходы по пребыванию с ним жены. Они были исключительно вместе - на съемках, на фестивалях, на торжествах и тусовках. Когда у них родился ребенок и супруга не имела возможности «принимать участие» в творческой деятельности мужа, NN нигде не бывал, ничего не снимал, сидел дома.
Эта идиллия могла бы лечь в основу слезливого телесериала. Могла бы. Если бы не одно «но». Маленькое, с точки зрения супруги NN, вовсе не существенное по сравнению с торжеством ее счастья. «Но» заключается в том, что творческая планка NN, постоянно находившегося под влиянием заботливой, милой, однако недалекой жены, фатально опустилась: куда девались свойственные его прежним фильмам необычность, вкус, глубина... В возрасте пятидесяти лет он по-прежнему оставался «подающим надежды талантом» - за двадцать лет он не снял ни одного удачного фильма, а те, которые удалось из себя выдавить, мало кого заинтересовали. Да и сам NN сохранил лишь броский внешний вид, а общаться с ним стало скучно.
Я вовсе не хочу сказать, что стремление с помощью болезни «опустить» супруга - занятие исключительно женское. Отнюдь. Обратных примеров сколько угодно. Но все же чаще в эту игру играют именно женщины.
Ш. и В. Оба врачи. Поженились, будучи студентами медицинского института. Оба живые, общительные, с завидным чувством юмора. Они прекрасно дополняли друг друга, всегда были душой компании, заражая друзей неистребимым жизнелюбием и оптимизмом.
Их жизнь протекала интересно и увлекательно. Динамичной была и профессиональная карьера. Долгие годы они «шли вровень»: Ш., отработав несколько лет офтальмологом, переквалифицировалась в психотерапевты - В. достигал все новых и новых успехов в кардиохирургии. Ш. родила ребенка - В. защитил кандидатскую. Ш. написала книгу - В. стал заведующим отделением. Ш. стала вести популярную рубрику на телевидении - В. стал доцентом кафедры. В общем, устойчивый паритет. В это время в их взаимоотношениях не было заметно ни стремления к лидерству, ни ревности к успехам друг друга, ни чего-то другого, что могло бы пошатнуть их прочный союз.
Но произошло нечто, что эту гармонию нарушило: В. защитил докторскую, его стали приглашать на престижные симпозиумы и конференции. А супруга от него отстала - интерес к ее книге пропал, на телевидение ее больше не приглашали.
Паритет рухнул. Нужно было искать выход. Ш. его, конечно, нашла.
У нее откуда ни возьмись (в 40 лет!) появилась клаустро- и агорафобия - страх закрытых и открытых пространств. Чем дальше, тем сложнее ей было выходить на улицу, пользоваться лифтом, ездить в метро. Сложнее - одной. С мужем - никаких проблем. «Если я знаю, что он рядом, я ничего не боюсь, - говорила она. - А если мне приходится выйти на улицу одной, я стараюсь рассчитать свой путь так, чтобы было недалеко от аптек, поликлиник, больниц. Вдруг мне станет плохо?» Муж был вынужден каждое утро отвозить ее на работу, а после - забирать домой. Чем больше были успехи супруга, тем ярче расцветал невроз Ш. На симпозиумы В. ездить перестал.
