Книга Не только Евтушенко, страница 62. Автор книги Владимир Соловьев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Не только Евтушенко»

Cтраница 62

БУКИ. Но время не стоит на месте, а поэт не поспевает за ним. Вознесенский остался с тем временем, которое прошло, – потому истончился, сошел на нет его контакт с читательской аудиторией. Бывает, поэт обгоняет свое время – так было в XIX веке в начале 30-х, когда читатели потеряли Пушкина, так далеко он от них ушел. С Вознесенским иначе – время ушло вперед, а отставшим, неизменным, одиноким остался поэт. Верность себе в поэзии не вознаграждается, Вознесенскому можно было бы сейчас посочувствовать, если бы он в свое время не получил сверх своего таланта. Переполненный зал Политехнического музея сменился великолепной акустикой пустой аудитории, где поэт впервые услышал собственный голос и его чистое эхо, «тень звука», а не эхо громовых аплодисментов. Король Лир пытался перекричать бурю – Вознесенский предпринимает отчаянную и безнадежную попытку перекричать тишину:


Так певец, затосковав,

ходит праздно на проспект.

Было слов не отыскать,

стало не для кого спеть.

Было нечего терять,

стало нечего найти.

Для кого играть в театр,

коли зритель не на «ты»?


Настала пора реальной проверки поэзии Вознесенского: ревизии временем она все-таки не выдержала, увы…

АЗ. К чему мы все-таки стремимся – к метким сравнениям либо к выяснению истины? Контакт с аудиторией у Вознесенского все еще достаточно тесный. А читательское эхо – властный фактор: оно передается из поколения в поколение. Помимо стихов Блока существует еще легенда о Блоке. То же с Вознесенским. И теперешние критические наскоки на него изменить этой ситуации уже не смогут. Посмертный томик в «Библиотеке поэта» ему обеспечен.

БУКИ. В Малой серии.

АЗ. Как знать…

Автопортрет тела Беллы Ахмадулиной

АЗ. Как метко заметил Павел Антокольский, Белла – наша общая любимица.

БУКИ. А не опасно для поэта быть всеобщим любимцем? А тем более – любимицей? Принцесса советской поэзии. А когда тебя принцесят, капризничать не приходится, да? Судьба стихов, однако, – отдельная, изолированная, отчужденная от автора, и я могу понять тревогу Ахмадулиной в этой связи:


… в той комнате, в тиши ночной,

во глубине магнитофона,

уже не защищенный мной,

мой голос плачет отвлеченно.


В самом деле, все это забудется – голос, походка, фигура, манера держаться, жесты, любовные победы, а останутся одни стихи, как верно замечает Ахмадулина, уже не защищенные поэтом. Спустя три четверти столетия уже трудно понять, чем пленял читателей Бальмонт. Либо Игорь Северянин, который считал, что хоть слава у него двусмысленная, зато недвусмысленный талант. И вот сегодня мы рыщем по их томам в «Библиотеке поэта» в поисках хороших стихов. Есть слава домашнего клоуна у литературного ковра…

АЗ. Вот чего не скажешь об Ахмадулиной – чтобы она обольщалась такой славой! Уж куда более трезво.


Чудовищем ручным в чужих домах

нести две влажных черноты в глазницах

и пребывать не сведеньем в умах,

а вожделенной притчей во языцех.


Как сказал Т. С. Элиот, у одних писателей над другими есть единственное преимущество – они обладают высокой способностью критического суждения. Так вот, у Ахмадулиной есть это преимущество.

БУКИ. Увы, эта способность критического суждения направлена у Ахмадулиной не внутрь, а вовне: на читателя – мол, любят, но не за то, за что следует. Отвергнув одну любовь, поэтесса требует взамен другую – более сильную и более верную. Какая уж там самокритика – скорее, самовозвышение за счет предварительно «разоблаченного» мещанства. И это чуть ли не постоянно, особенно в сюжетных вещах – поэмах и больших стихотворениях. Сначала создается отрицательный фон, а уже по контрасту с ним возникает образ лирической героини. В «Ознобе», скажем, отрицательный фон составляет сосед-филистер, которому не дает спать нервная дрожь героини. В «Ожидании ночи» – это некий литературовед с женой, пригласившие поэтессу в гости, ибо «что ж за обед без рифмоплета и мебели под старину?». Наконец, в «Сказке о дожде» конфликт вымокшей под дождем и нервно возбужденной героини с окрестным миром приобретает совсем уж угрожающие очертания – хозяева предлагают ей подсесть поближе к огню, чтобы высохнуть и согреться, на что она, путая себя, по-видимому, с Жанной Д’Арк, отвечает следующее:


– Когда-нибудь, во времени другом,

на площади, средь музыки и брани,

мы свидеться могли при барабане,

вскричали б вы:

– В огонь ее, в огонь!

За все! За дождь! За после! За тогда!

За чернокнижье двух зрачков чернейших,

за звуки, с губ, как косточки черешни,

летящие без всякого труда…


АЗ. С другой стороны, однако:


Плоть от плоти сограждан усталых,

хорошо, что в их длинном строю

в магазинах, в кино, на вокзалах

я последнею в кассу стою —

позади паренька удалого

и старухи в пуховом платке,

слившись с ними, как слово и слово

на моем и на их языке.


БУКИ. Ахмадулина пишет о том, что стоит в очереди, как о подвиге…

АЗ. Ну, это уж негоже – иронизировать над сюжетом стиха, перемещая его в бытовой план! То же самое можно сделать с «Я помню чудное мгновенье», с «Белеет парус одинокий», с «Марбургом» – и что получится? Стих, а тем более стих-притча – может развиваться и по иным, чем бытовые, законам, а то и вовсе отрываться от них…

БУКИ. …но не столь наглядно им перечить! Когда высокий пафос не мотивирован и не заземлен, то вызывающая поза героини выглядит элементарной неблагодарностью гостеприимным хозяевам. Стоит только убрать филистерский фон, как романтический жест, лишившись питательной среды, оказывается неуклюжим и неуместным. И потом, что за сторонний и влюбленный на себя взгляд – и «две влажных черноты в глазищах», и «чернокнижье двух зрачков чернейших», и «мой исподлобный взгляд», и «мой голос, близкий мне досель, воспитанный моей гортанью, лукавящий на каждом „эль“, невнятно склонный к заиканью…», и «лбом и певческим выгибом шеи, о, как я не похожа на всех» – не утомительно ли это бесконечное перечисление собственных физических качеств? Это – автопортрет, но не человека, а его тела. Автопортрет тела Беллы Ахмадулиной.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация