Йолли ждала, пока не замерзла. Наконец, издали ей подмигнул огонек, и она решила: сестра подает знак. Йолли пошла на свет, и скоро очутилась на поляне, сплошь заросшей кукушкиными слезами. Удивилась: не сезон, а цветы крупные, светятся и грустно, мелодично звенят под ветерком. Покачиваются, кивают – иди туда, туда… Йолли пошла и увидела избушку с одним оконцем и распахнутой настежь дверью. Вся избушка была заплетена дикой розой. На пороге сидела женщина. Не молодая и не старая, не белявая – не чернявая. Сидела и перебирала розовые саженцы.
– Здравствуйте, тетушка, вы не видели мою сестру? – спросила Йолли, поклонясь.
– Жили-были две сестрицы. Одну чтили белой живой, а в другой не было дара… но люди любили ее за доброту и отзывчивость, – женщина грустно улыбнулась. – Чтобы с почетом служить храму, старшей сестре надо было пройти испытание. Найти пропажу или указать тайное. Сложное дело… ведь дар давно разменян на похвальбу. Вот разве сестру в лес завести да бросить, а найти нескоро, когда уже помощь ей не поможет. Испытанию это не навредит.
– Дэбби никогда бы… – ужаснулась Йолли и смолкла.
Холодок ветерка погладил ее по щеке, девочка оглянулась – и увидела сестру. Дэбора стояла, заплетенная дикой розой, у самого порога избушки. То ли спала, то ли бредила, покачиваясь вместе с ветерком.
– Живы помогают живому – жить, их место посреди дня, под солнышком, – сказала хозяйка избушки. – Твоя сестра подошла вплотную к тени смертной, играя твоей судьбою. Вот ее и заплели нити, в ограду при пороге вращивают.
– Злые розы, – заплакала Йолли, пробуя разбудить сестру и раня руки о шипы.
– Злые? Ничуть. Злыми бывают только люди. Добрыми – тоже… тут порог, деточка. Розы не виноваты. Она думала о смерти твоей, вот ее к смерти и потянуло… в гости.
– Вы и есть Смерть? – спросила Йолли, отступая на шаг и кланяясь.
– Нет, что ты! Я сижу на пороге, за порядком приглядываю.
Женщина дотронулась до розовых стеблей – и они высвободили Дэбору. Старшая сестра удивленно огляделась. Кажется, она не понимала, где оказалась и почему.
– Что ж ты с первого раза мою просьбу не исполнила? – укорила женщина. Подала Дэборе серебряные ножницы и цветок на длинном стебле. – Отдели живое от мертвого.
Дэбора приняла цветок. Сразу укололась о шип, вскрикнула… и заново увидела поляну, женщину, сестру, цветок. Охнула, побледнела, стала просить о прощении.
– Отдели живое, – посоветовала женщина. Проследила, как Дэбора разрезает стебель. – Вот так. Отделять живое от болезни, утраты, ошибки и навета, вот твой дар. Пока ты верна ему, живи и радуйся, и другим помогай жить и радоваться.
– Я могу уйти? – падая на колени, испуганно спросила Дэбора.
– Да… ты не перешла порог и сестру туда не успела толкнуть. Даже в лес ее вести не ты решила, а родители, – тихо сказала женщина. – Ведь так было?
– Так…
– Ты послушалась, и от твоего дара уцелел один крохотный лепесток жалости к Йолли, ты ведь плакала, бросив ее. А мог и он иссохнуть. Иди и помни. – Проводив Дэбору взглядом, женщина повернулась к Йолли. Подала ей обрезок розы. – Отдели мертвое от живого.
– А можно и такое сделать? – удивилась Йолли. Взяла стебель без головки цветка, погладила… и поняла, что из него получится черенок, который даст новые корни и прорастет новыми цветами, и это будет для него другая жизнь после смерти розы. – Как хорошо… нет бесполезного в мире, я всегда знала!
– Можешь идти домой, хотя все теперь знаешь, – сказала женщина. – А можешь остаться. Признаю, иногда ты будешь отбирать поживу у моих роз… но пусть так, ведь через тебя люди получат право ошибаться, как твоя Дэбби – и исправлять ошибки.
– А что там, за порогом? – спросила Йолли, принимаясь укоренять черенок.
– Там… другие Йолли и Дэбби, с их ошибками и их розовыми зарослями. – Женщина улыбнулась. – Наверное, так.
Йолли осталась в лесу. И, пока она сажала цветы вместе с женщиной, так и не назвавшей свое имя, люди меньше болели и дольше жили, а нездешние кошмары не могли прорваться из-за порога сквозь шипастую розовую изгородь.
Глава 3. «Белая сирень»
«Свет божий», еженедельник
«Со скорбью великою восприняли мы весть о том, что суд стольного града Трежаля отвел свидетельство белой живы Марианны и оправдал богомерзкую отступницу С., чье полное имя мы не желаем упоминать, сберегая верующих от скверны. Очевидно, что ношение мужских брюк ведет к бесплодию через духовное отрицание женского начала, о чем и свидетельствовала Марианна со всею глубиной веры. Увы, мирской суд погружается в пучину беззакония, ибо закон без Бога – безбожен и темен.
Еще того прискорбнее: в сем годе уже пятый суд отказывает белым живам в вере на слово, требуя так называемых «весомых» доказательств. Под оными понимается одновременное получение единообразных ответов от трех жив, не имеющих возможности слышать друг друга. Теперь подобным образом принимаются указания к поиску пропавших, прорицания о здравии или же смерти, а еще – утверждения о наведении наемными живками порчи, плетении петель смерти и иных запретных узоров.
Увы нам, вопиющая утрата веры, узрим ли завтра солнце, продолжая грешить денно и нощно?»…
По идее человек, видящий тени и инакость, должен верить в Бога. Особенно после встречи с выползком, доказавшей, что мир гораздо шире того, что видят, осязают, слышат люди. Обыкновенные люди. Увы, храм не вдохновляет меня, независимо от имени божьего и версии святого писания. Раньше я держалась чуть в стороне, пассивно уважая саму идею… Но преподавание добавило мрачных красок к восприятию веры, точнее – религии, отправляющей эту самую веру.
Любой светский пансион, школа и даже институт должны выделить время для «упражнений в вере, развивающих учащегося нравственно». Это цитата из методики ведения занятий. Уже вторую весну подряд я изучаю методику и провожу занятия. В прошлом году, перед той историей в Луговой, я относилась к урокам веры с осторожным интересом. Все же новое дело, стоит постараться – и получится из него что-то путное… Пожилая дама, преподающая литературу, смотрела на меня с ностальгическим пониманием. Сухая и логичная наставница в естественных науках, не верующая даже в приметы и счастливый случай – откровенно издевалась… После визита служителей храма и изучения методики под их руководством мы все помирились, собрались в маленьком трактире и лечили нервы: отказаться от уроков нельзя, провести их неправильно – тоже. По итогам надо еще и ведомость заполнить. Как будто широта души и вера оценимы в баллах наравне со знанием книг, умением решать математические задачи или навыком в штриховке… И вот вторая весна и новый урок. Опять пора говорить о канонических основах живописи трех религий.
