Юсуф держал южанку на руках – бережно, ласково. Смолк, в два шага отнес в свободное кресло, усадил, продолжая поддерживать под спину. Совершенно понятно, – заинтересованно прикинул Яркут, – болтливым Юсуф сделался, чтобы выиграть время. Он не уйдет, пока не уверится, что девочка полностью очнулась. Вот южанка кивнула, улыбнулась… и Юсуф сгинул.
– Вас знаю, – южанка присмотрелась к Яркуту. Оглянулась на бессознательную Дашу. – Успею сказать. Мы, айлат, сплетаем узоры в поле жизни, только в нем. Мы бессильны против удавки смерти, когда она уже накинута. Я знаю: сама жила с удавкой, долго боролась, но никак не справлялась. Талик от рождения в петле тьмы. Ему не просто сломали кости, его прокляли. И вот она, – легкая рука указала на Юлу, – тоже жила с удавкой, есть след. У вас смерть внятно проступает на коже. Но все мы выжили и стали свободны, встретив Юну. Она не айлат, не видит узоры, не спрядает. Что за чудо? Для меня сказала всего-то три слова. Короткие, простые…
– Не понимаю, – насторожился Яркут.
– Агата! Ты – Агата, ну конечно, – Юла подалась вперед. – Ты подросла. И лицо стало живым, спокойным. Такие милые щечки! А была – сушеная хурма. Даже я тебя жалела, хотя я-то…
– Вы знакомы? – нахмурился Яркут.
– Не надо отвлекаться. Наставница сказала: Агате нужен талисман, – айлат прямо смотрела на Яркута, и ее глаза казались огромными, бездонными. – Вася услышал эти слова и решил: она назвала имя Талика. Мы стали связаны, и так возник новый узор, спасительный. Все думают, Юна странная и смотрит в пустоту… Нет, не так. Её сила там, где я ничтожна. Её сила не в жизни, а в смерти. Это все, что просил сказать Талик.
Южанка поднялась, покачнулась… Юсуф, кажется, возник из воздуха. Подхватил, унес. Его место занял врач. Остро запахло нюхательной солью. Даша застонала, попыталась сесть прямее… отчаялась и позволила уложить себя на диван. Жестом отметила готовность продолжить рассказ, и врач удалился.
– Старик называл себя победителем. Злорадствовал, что займет место по праву, – прошептала Даша. – Микаэле странно шутил… мол, не верит в модные книги о людях, чья судьба меняется извне. Нищие просыпаются князьями, слабаки обретают великое предназначение. Еще сказал, что все Ин Тарри верят в бога очень искренне, потому что нельзя быть настоящим Ин Тарри без стержня в душе. Что его отец устроил ловушку, и это помогло надолго. Что смерть – заряженное ружье, которое не следует беззаботно вешать на видное место. Старик долго молчал. После проскрипел: завидуй мертвым, без памяти, денег и имени! Сразу велел третьему, молчаливому, отвезти старика в Трежаль, там нанять извозчика, дать много денег и конверт с адресом. И обязательно позаботиться о стирании.
Даша смолкла, тяжело дыша. Яркут вдруг остро осознал меру отчаяния девушки. Одна в ночи, и приступ болезни не подставной… и нельзя рассказать даже брату, и нельзя упасть в обморок, и никак невозможно провалить дело.
– Даша, ты хорошо держишься. Получается, сам же старик велел отвезти старика, – уточнил Николо. – Точно так?
– Я сразу удивилась, но расслышала все в точности так. Старик добавил, что извозчику надо дать любой конверт, не вскрывая, а прочие конверты сразу сжечь. Микаэле смеялся… советовал отправляться в странствие, чтоб не прослыть безумным. Вдруг серьёзно спросил, каков подвох в деле Паоло. Старик ответил охотно, ему нравилось гордиться обманом, – Даша сникла. Зато вскинулась Юла, принесла воды, нюхательной соли. Добыла платок, вытерла пот со лба и щек Даши. Та снова заставила себя шептать, хотя получалось совсем тихо. – Старик кашлял и кричал: там хиена… хиена мара. Хиена заберёт во тьму… всех, порвет всех, кто полезет за порог. Если повезет, то хиена прикончит и подлеца Курта. Старик буйствовал, звал себя законным владыкой, вернувшимся на престол. А после затих, и мне стало страшно без причины. Руки заледенели. Женщина, третья из гостей, зашептала имя – Михель Герц. Она повторяла так долго… охрипла. Наконец, Микаэле сказал «свершилось». И таким тоном… невозможным для него! Напыщенно, холодно, властно. Микаэле резко приказал кому-то удалиться и не появляться до поры. Кому? Он был там один! Сразу добавил слово… матерное, понимаете? Злорадно, с презрением. Это он-то! И… всё.
В кабинете стало очень тихо. Но почти сразу Юла охнула, зазвенела склянками, сквозь зубы обзывая бессознательную Дашу – втрескавшейся овцой, заводным мотыльком и сопливой бестолочью. Юла всхлипывала, оглядывалась на дверь, на Яркута и Николо… наконец, не выдержала, громко позвала доктора. Вместо него явился Юсуф, поднял Дашу на руки и унес. Юла убежала следом. В кабинет шагнул помощник Юсуфа, собрался укатить коляску – но Яркут жестом велел ничего не трогать и выйти.
Доставленный Дашей конверт требовал внимания. Вскрыв его, Яркут с привычной злостью больного, которому не говорят дурного из лучших побуждений, прочел вслух текст, написанный твердым почерком брата: «умягчитель лени слева три».
– Что это значит? – Николо подошел, сел рядом. Взял бумагу, уронил… у него дрожали пальцы.
– Детская шарада. Мы много играли, пока Мики болел. Я злился, ведь он всегда угадывал. Часто – не глядя в текст. Умение читать самих людей, а не их обещания и намеки, у него было всегда… – Яркут подгреб племянника под руку, притиснул к боку. – Ники, ты ведь слышал, он жив. Что за несчастливая у нас семья! Отец Мики выбрал смерть, спасая наследника. Я давно заподозрил что-то такое… и взял с Мики слово не играть со смертью. У Мики есть мы, и ему никак нельзя сбрасывать со счетов наше мнение. Так я сказал. И он обещал помнить. И ты помни. У Мики есть мы!
– Я стараюсь, дядька, – Ники уткнулся лицом в куртку. – Но я раскис.
– Кому не страшно, тот на голову больной. А ты вполне здоров. С избытком… Вспомнил, шарада про подушку на диване или стуле. Осталось понять, что дает уточнение «слева три», – Яркут огляделся. – Мики не стал бы делать одноходовых намеков. Письмо само по себе указатель, шараду помню лишь я. Письмо привело сюда нужного человека. – Яркут осмотрел сумку Даши, бесцеремонно вытряхнул. – Пустая… Племяш, кресло у неё новое? Кто заказывал?
– Папа лично оговаривал заказ с мастером. Я точно знаю, Даша гордилась.
– Уже что-то. Туевый лабиринт, хиена мара, старик. Что знаешь о них?
– Ничего. Но есть сведения о незнакомом ритуале. В нем участвуют две живы. Произносят похожие имена, и люди меняются телами. Отец ведь не мог согласиться на подмену? Нет, это слишком. Хотя… ради Паоло.
– Меняются телами? Уж тайная полиция знала бы. Так или иначе, Мики жив. Это пока и есть наша надежда: он жив. Думай о себе, как о старшем. Мики оставил тебе много такого, что для Ин Тарри – оружие.
Яркут говорил, рыча от боли. Рывками, неловко, ворочал инвалидное кресло. Он обрадовался, когда Юсуф присел рядом, стал помогать. Вдвоем удалось осмотреть кресло куда скорее. Тайник нашелся под сиденьем, как и указывала шарада. Механизм приводился в действие при нажатии заклепки – третьей слева… Справившись, Яркут извлек плоский ящик, откинул крышку. Добыл бумаги. Николо перебрал их в несколько движений, бледнея и кусая губы.
