– Мессир Унгер, – расслышал выползок, когда дверь храма открылась перед ним. – Зачем вы отпустили злодея? Он уж точно или еретик, или пособник заговора.
– Было бы славно, знай вы столь точно о заговоре до въезда кареты на площадь, – епископ вздохнул. – Идите, я ничуть не пострадал. Мне не нужен еще один плащ. Мне даже охрана не требуется… уже. Идите и уничтожте на корню слухи о происшествии. Это ваше задание на весь день.
– Мессир, я достоин смерти, я оплошал, я…
Дверь закрылась, отсекая многословное покаяние. Выползок недоуменно пожал плечами и заспешил следом за стариком. Он все еще ждал подвоха, но – нет. Прошел через пустой храм, миновал узкие подсобные галереи, спустился куда-то, пробрался тесными ходами наощупь – и оказался выдворен на узкую улочку. Совершенно безлюдную. За спиной чуть стукнула дверь, делая все события ночи слегка нереальными.
Рука сжалась в кулак и снова раскрылась. Перстень не сгинул. Массивное серебро, великолепный рубин – легендарная «голубиная кровь». Выползок нахмурился, удивляясь: кто научил его разбираться в рубинах? И вот еще: отчего оправа – не золото?
Захотелось вернуться и снова увидеть епископа. Это наверняка хитрая ловушка, ведь мало что может быть надежнее, чем приманка, созданная из собственного любопытства жертвы… Выползок убрал перстень и побрел прочь по улице.
Знакомую ограду сада мары он нашел лишь к полудню. Приметы пути, пройденного ночью, ничуть не годились днем. Да и сам город – он был большой, оживленный. К тому же люди словно с ума посходили. Готовились к празднику. О ночном происшествии упоминали редко и без интереса.
Выползок заглянул в сад, постоял на пороге… и не решился войти. Он помнил запах цветов и особенный, теплый туман. Но теперь ощутил всей душой осень. Деревья стояли голые, лепестки цветков шиповника, как капли крови, пятнали жухлую траву возле ограды. Отчего-то не возникало сомнений: сегодня сюда никто не войдет. Ни любопытные соседи, ни вездесущие мальчишки, ни случайные воры.
– Я вернусь и заберу шкатулку, – пообещал выползок.
Поклонился и прикрыл калитку. Постоял на улице, ощущая себя снова пустым, оторванным от корней, совсем чужим в мире. И решительно направился к храму.
Толпы на улицах густели, тут и там выкатывали бочки с пивом, выносили столы и скамейки, напрочь перегораживая улицы. Особенно выползка впечатлил дородный трактирщик, который выставил три разномастных чучела волков – в рост человечий, выделанных из овечьего меха, украшенных кабаньими клыками и стальными когтями в палец длиной. Расставив волков – выползок охотно помог – трактирщик подбоченился и презрительно глянул сквозь зеленого от зависти соседа. Один кабан, пусть крупный, но выделанный из пегой коровьей шкуры? Да кто остановится поглазеть на такого?
К храму выползок смог пробраться лишь в сумерках. Голодный, но переполненный впечатлениями. Что за город! Все высыпали на улицы, не протолкнуться. Многие слышали ночью вой бесов, но сочли жуткий шум частью подготовки к празднику. И, кажется, им вовсе ни до чего, кроме праздника, нет дела. Местный князь обещает три дня снабжать город мясом, стража будет жарить, варить и коптить на всех площадях. Как будто стража именно таким делом и должна заниматься.
Возле храма – людно и шумно. При виде перстня пожилой служитель, первый попавшийся, не удивился и не насторожился. Кивнул, велел пройти в боковой предел и ждать. Выползок устроился на лавке у стены, наблюдая, как горожане вершат знаки света, зажигают лампады, негромко говорят о чем-то со служителями…
– Идемте, – на плечо легла легкая рука.
Выползок оглянулся, уже узнав голос и снова не веря себе.
Епископ был одет, как горожанин среднего достатка. Никаких украшений. Из оружия – выползок уважительно хмыкнул – только огромный страж, похожий на вепря или волка-оборотня более, чем самое жуткое праздничное чучело.
– Идемте, нет времени на вздохи, – усмехнулся епископ. – Моя охрана не вполне слепа, а брат Пепе слишком приметен. Но уйти куда-либо без него я не могу, я дал слово учителю. Можете звать меня мессир Унгер, я принял это имя, войдя в Храм. Но допускаю за вами и право называть меня Паоло, таково мое урожденное имя, им я обычно пользуюсь, тайно выбираясь в город. Вы голодны?
– Да, – выползок вдруг сообразил: в этой жизни он пил взвар… и это, в общем-то, все. Он ни разу не ел!
Епископ знал город и был привычен к толпе: перебрасывался шутками, спрашивал про урожай и охотно делал предположения о том, удастся ли новое пиво. Комнату в трактире заказал заранее. Запечённого кабана подали сразу, и он был достаточно велик для двоих – Пепе и выползка. Сам епископ, изящно орудуя ножом и вилкой, вкушал карпа, запеченного с грибами.
– Здесь надежное место, никто не подслушивает, – отметил епископ, завершив трапезу. – Расскажите подробно о прошлой ночи. Но сперва я задам пару вопросов. Вам знакомо слово «артель»?
– Нет, – выползок нахмурился. – Хотя какое-то эхо в нем слышится.
– Вы как-то связаны с делами дома Ин Тарри?
– Нет, – выползок еще больше удивился, – хотя снова чую какое-то эхо.
– Я заметил бы прямую ложь, – епископ откинулся в кресле, с интересом изучая выползка. – Никогда не встречал человека, полностью безразличного к золоту. Учитель Яниус говорил мне о таких. Но я верил в их существование не более, чем в воплощенных бесов. Я дал вам уйти от дознания, поскольку вы не могли участвовать в заговоре из корысти. И вы не фанатик, определенно. Кто же вы?
– Такое не говорят вслух, – заколебался выползок. И вдруг решился. – Я выползок. Я в этом мире второй день. У меня нет даже имени.
– Очень прямое признание, ценю. Впрочем, я так и думал. Вчера вы выглядели на десять лет младше. Порог смерти, рядом с которым вы стояли, состарил вас, но не убил. Я видел, как сделались малоподвижны мои люди, как ужас смял их. Я видел жадность заговорщиков и черную ярость бесов. Но вы… интересное зрелище. Если вам принесет пользу мое мнение, как лица духовного, – епископ на миг задумался, – у вас есть право пребывать в жизни. Определенно так, и это вас отличает от бесов. Жаль, учитель задержался, он был бы заинтересован вас повидать. Кто знает, не пересечемся ли мы снова в столице. Теперь ваша очередь. Расскажите о женщине, и как можно подробнее. Я искал упоминания о даре особенного толка. Их исчезающе мало.
Выползок подробно изложил события ночи, повторил слова мары, по возможности не искажая и не дополняя догадками. Проводил в помертвевший сад епископа, которого уже привык называть мессиром Паоло, соединив уважительное обращение с урожденным именем. Втроем было проще миновать калитку и ступить на траву, усыпанную лепестками шиповника. Воздух полнился кротким покоем, вынуждал гостей говорить тихо.
