– Оставьте в покое мои движения! Я бальными танцами профессионально занимаюсь.
– Конечно-конечно. Я-бальными надо заниматься в вашем возрасте, а не бальными.
– Следите за речью! Вы барон, а не ефрейтор!
– Не стоит недооценивать низшие офицерские чины, им иногда патологически везет на власть. Да и какой я, к дьяволу, барон? Ни земли, ни наследства, ни свиты. Вас благородная кровь тоже не особо спасает. Слова-то что? Их можно выучить и произносить в нужные моменты. С жестами труднее. Они выдают вас с потрохами. Точнее, с лоном. Стоило мне затронуть тему интимной жизни, как вы начали буквально полировать канделябр вашей изысканной ладошкой.
Жертва строгого воспитания отдернула руку от толстого подсвечника.
– Тоска – это всего лишь предвестник! Вы даже не пытаетесь дослушать, – преодолевая смущение с помощью воинственного тона, воскликнула девушка. – Сперва смутное беспокойство на закате. Постепенно тревога разрастается, захватывая весь разум. А потом начинается.
– И что же у вас потом начинается?
– Не помню.
– Ну например? Например, все? – в третий раз щелкнул зрачковыми диафрагмами демонолог.
– Не смешно! Не смешно! – поток пресных слез из ее больших темно-синих глаз быстро иссяк, не найдя никакого сочувствия со стороны собеседника. – Я не хочу попасть под грузовик, как моя матушка десять лет назад!
– Внезапно из-за угла нелепого повествования выехал еще более нелепый грузовик, – усмехнулся мужчина. – Что будет дальше?
Множественный сарказм был прерван брошенной в лицо тряпкой.
– Если не хотите слушать меня, фон Морфинх, то взгляните на это.
– А что это у нас такое? – Бэзил брезгливо развернул подарок. – Обычная ночнушка, с дурацкими рюшечками и бантиками. Детский сад какой-то. А я-то надеялся, что в лицо мне сейчас прилетят ваши трусики… Руки!
Княжна отошла от подсвечника подальше.
– Вы не понимаете! – трагически зашептала она. – Последнее время я стала просыпаться не только с амнезией, но и с мелкими ушибами по всему телу. А сегодня утром обнаружила на ночной сорочке след от колеса. Там, сбоку.
– Действительно. Отпечаток зимних шин. Кто-то явно не торопится менять резину. А еще, – демонолог принюхался. – А еще я чувствую запах крови. Хотя никаких кровавых пятен не вижу. Или это прелые яблоки? Не разберу.
– Боже мой! Я кого-то убила! – Волкова демонстративно пошатнулась, готовясь лишиться чувств, но мужчина не шелохнулся. Обморок пришлось отложить. – Так и знала. Эффект лисицы.
– С каких пор лисы охотятся на людей?
– Бешеные лисицы выходят к людям, забыв о своей любви к одиночеству. Видите наш герб? – костяшки пальцем легким перестуком прошлись по червонно-золотому панно. – Две лисицы по краям. Две. Каждая из них нарушила обет одиночества.
– Может, они просто готовятся к спариванию? – с самым невинным видом предположил Бэзил, искоса наблюдая, как Волкова избегает контактов с подсвечником.
– Опять вы за свое. Нет, это родовое проклятье, передается по женской линии. Единственный способ его обуздать – жить здесь, в тихом уединенном поместье.
– Так. Бла-бла-бла заканчиваем. Княжеский титул ваше семейство купило относительно недавно. Герб вам составил дизайнер-фрилансер. И никакое это не поместье, а обычный загородный домик. Тут до шоссе рукой подать.
Княжна стояла, понурив голову и едва сдерживая рыдания. Демонолог, тем временем, продолжал свою фривольную лекцию.
– В отличие от одной озерной ведьмы, я не силен во всякой там психиатрии, но уверен: все дело именно в затворническом образе жизни. От вас же пышет молодостью и жаждой приключений! Хотите, как вариант, познакомлю вас с Морисиком? Это тот паренек, который меня сюда привез и сейчас смиренно ждет в холле… Языческие боги, бедный канделябр!
Девушка была готова удушить подсвечник в мануальных объятиях.
– Ладно, уговорили. Я берусь за это дело, как бы по-бейкерстритски пошло это ни звучало, – Бэзил достал из нагрудного кармана черный маркер, начертил что-то на салфетке и протянул послание клиентке. – Осталась одна мелочь. Оплата.
– Мелочь?! – Волкова бросила полный ужаса взгляд на шестизначное число. – Откуда тут столько нулей?!
– Это на благотворительность!
– На какую?
– На какую?!
– Да! На какую-такую? – большие темно-синие глазища смотрели на Бэзила со смесью осуждения, непонимания и восхищения.
– На такую, на какую! Маракуйю атакую, – демонолог подвис на пару секунд. – Ах да! На такую! На строительство, ремонт и содержание больницы. Я же больницу строю. Целый больничный комплекс! Представляете? Один мааааленький демонолог на целую большуууую больницу, населенную всякой картонной нечистью и бомжами.
– Хорошо-хорошо, пусть будет больница! – гость произвел на княжну такое впечатление, что она была готова с упоением вслушиваться в любую красивую ложь. Но больница, увы, существовала в реальности. В нескольких реальностях. – Предположим, я теперь хочу зачеркнуть не три нуля, а два. Но все-таки хочу.
– Нет у вас сердца, фрауляйн! А как же дети?
– Больница детская?
– Не дай бог. Еще мне не хватало с вашим уполномоченным по правам ребенка связываться. Она уже грозилась бригаду попов на меня натравить.
– Тогда какие дети?
– Ну как какие?! Мои, наверное. Шесть или семь детишек, которые растут без отца.
– Погодите минутку. Вы же отец. Почему без отца?
– Видите ли, фрауляйн! – Бэзил медленно покинул теплое пространство кресла и принялся неторопливо расхаживать по комнате. – Демонолог – это вымирающая профессия, передающаяся только по наследству. Почти как болезнь, только наоборот. У особо везучего наследника внезапно проявляется целый букет рецессивных признаков: интеллект, харизма, стальные нервы, оккультное чутье… А как добиться такой геномной экспрессии? Правильно: найти подходящую пару, у которой будет свой набор, кхм, особенностей.
– Так какая проблема? Интернет-знакомства и…
– Тише-тише-тише, – Морфинх, проходя мимо княжны, не удержался и закрыл ее ротик ладонью. – Перебивать нехорошо. Вы послушайте, что это за признаки идеальной женщины. Легкое безумие. Раз. Нездоровый интерес к аномальщине. Два. Необычный узор на радужке правого глаза. Три. И самое главное – нулевые, абсолютно нулевые навыки готовки. Чтобы ни разу в жизни близко к плите не подходила!
– А при чем тут готовка и плита?
– При том, что свободное развитие личности заканчивается там, где начинается бытовой ад. Прикованная к плите женщина не способна проявить себя в отношениях, что уж говорить о талантливом потомстве. Талант задыхается в кухонной копоти.
– Я не знаю, из какого средневековья вы вылезли, – пробубнила сквозь забрало чужих пальцев княжна. – Но евгеника давно признана антинаукой.
