Говор не игенборгский, капитан вдруг проявляет слабость и подначивает меня, хотя прежде сам говорил, что лично убьет того, кто сдастся в руки врагам. И еще…
Почему, избивая Риграсса, эта троица не двинулась со своих мест, а продолжала толпиться спинами ко мне? Вот не знаю, я спиной к своим врагам, пусть и отгороженным толстой решеткой, все равно бы не поворачивалась.
— Ну что, женщи…
Один из троицы обернулся ко мне, подкравшейся уже почти к самой решетке. И я успела на миг увидеть капитана. Увидеть и… замереть на месте.
Потому что я ожидала увидеть избитого Риграсса, лежавшего Риграсса, истекающего кровью Риграсса.
Но не Риграсса, издающего стоны, но при этом совершенно невредимого.
Тишина наступила так резко, словно я от шока оглохла. Хотя нет, где-то продолжала капать вода и шуршали неведомые зверюшки. Просто троица и Риграсс поняли, что я смотрю на них. И разом замолчали.
И тишина вышла не самой дружелюбной.
— Капитан… — прошептала я, пока еще не желая верить до конца в ту картинку, которая складывалась в голове. Складывалась даже помимо моего желания.
Пусть моя влюбленность в Риграсса растаяла, как рассветный туман. Но он оставался моим капитаном. Человеком, которого уважали воины. Человеком, который никогда не отступал и находил слова поддержки. Пусть вне армии я в нем разочаровалась, но на поле боя он всегда выглядел героем. Бешеная энергия и та аура, которая зовет за собой.
А теперь он сидел и смотрел на меня незнакомым взглядом. С прищуром, которого прежде я за ним не замечала.
— Арджана, — вздохнул он, — ну почему ты такая умная, а?
Троица расступилась, а он уперся локтем в согнутое колено, подперев рукой голову.
— И что теперь с тобой делать? — задумчиво произнес он.
— Отпустить? — неуверенно произнесла я, понимая, что это уж вряд ли.
Риграсс улыбнулся, как хорошей шутке, но попытаться стоило.
— И за сколько ты продался? — поинтересовалась я, окинув взглядом троицу. Было интересно, чем его взяли? Ради чего теперь продают честь, совесть, переступают через присягу, ставят на кон свое будущее. Деньги? Это было чересчур мелко для того Риграсса, которого я знала. Но, может, я его совсем не знала, а видела лишь маску, которую он всем демонстрировал?
Он молчал, а я еще раз окинула их уже более внимательным взглядом. Не-е-ет, он не просто согласился им помочь. Он… руководит ими!!! Это было видно по тому, как нападавшие расступились, давая ему вести диалог. Риграсс видел, как понимание отразилось на моем лице, и невесело улыбнулся.
— Умная, — с сожалением повторил он. — Лучше бы ты была как все бабы…
— Дольше бы прожила?
Он не ответил, разглядывая меня, а потом в сердцах сплюнул:
— Ведь как чувствовал, не желая связываться с тобой!
Выглядел он искренне расстроенным. Вот и не связывался бы. Можно подумать, я счастлива обнаружить, что мой командир предатель и уйти отсюда мне теперь точно не дадут.
— Риг, объясни, почему? — постаралась воззвать к прежним дружеским отношениям, как будто мы и не противники, разделенные решеткой.
— Оставьте нас, бестолочи! — прогнал сообщников. — Ничего доверить нельзя.
Чувствуя свою вину, они быстро испарились из камеры и пропали в темноте пещерных ходов. Лишь когда стихли их шаги, Риграсс поднялся и подошел к решетке.
— Мне жаль, Птичка.
— Так все это время за нападениями стоял ты?
В его глазах я увидела подтверждение догадки, но не могла успокоиться.
— Риг, чем они тебя взяли? Ради чего ты пожертвовал всем, чего добился?
— Ради семьи, — просто ответил он, шокировав меня.
— Э-м-м… — Я не нашлась, что сказать, сбитая с толку. Насколько знала, у Риграсса ни жены, ни постоянной любовницы нет. Да он вообще сирота, воспитанный в приюте!
Из-за частых военных конфликтов государство всех сирот брало под свое крыло, готовя солдат. Кто-то из благотворительного общества оплатил смышленому парню учебу в академии, и так он получил путевку в жизнь. Рига любили в пример ставить как человека, добившегося всего собственными силами. Наверняка его и на повышение отправили потому, что за таким командиром пойдет любой солдат, чувствуя его своим, но при этом восхищаясь и уважая.
«А он предатель. Как же так?!» — не могла понять я, и внутри все щемило. Я тоже была одной из тех, кто безмерно им восхищался.
— Представляешь, каково мне было после войны узнать, что на самом деле я не сирота. У меня есть отец. Враги организовали покушение на него, но в результате умерла моя мать. Отец не желал подвергать меня риску, чтобы не похитили, шантажируя, или просто не погиб при очередном покушении. И отдал в приют, всем объявив, что я погиб вместе с матерью. Следил все эти годы издали, через подставных лиц оплатил обучение в академии.
— И твой отец…
— Глава синдиката «Саламандра», Птичка
Что-то мне резко захотелось присесть. Голова и без того кружилась немного после удара, а тут такие новости. Сразу вспомнилось, сколько облав против синдиката провалилось и сколько тщательно продуманных операций пошли псу под хвост. Их вообще стали считать неуловимыми.
Но синдикат давно перестал быть обычной бандой. «Саламандра» вербовала сторонников во всех слоях общества. Ведь без высоких покровителей их бы давно переловили. Я слышала, что к арестованным по подозрению в сотрудничестве с синдикатом тут же присылали ушлых адвокатов, и если не удавалось освободить по закону, пускали волну недовольства в средствах массовой информации, мол, власть ущемляет права честных граждан. Разжигая недовольство в народе, провоцировали и на бунт. Был даже случай в одном городе, когда из-за арестованного торговца толпа разгромила местную тюрьму.
И Риграсс — сын главаря этой организации. В голове не укладывается!
— И что, узнал, кто твой отец, и забыл все, ради чего воевал, жил? Долго думал, прежде чем перейти на другую сторону? — сдерживая злость, поинтересовалась у него.
— Я как раз на своей стороне, Птичка! — вскинул голову Риграсс. — На стороне простых людей.
Видя, что я не понимаю, заговорил взволнованно и горячо:
— Вспомни войну. Ты видела, что людей бросали, как скот, на убой. Скажи, ради чего мы воевали? Кому-то награды, а простому народу после войны подняли налоги. Крестьяне уже не в состоянии тянуть ярмо. Политика официальной власти привела к тому, что мы забыли свои корни. Асдор был человеческим государством, а сейчас император привечает нелюдей и магов, а если ты обычный человек, то твой удел служить и гнуть спину.
Я расширенными глазами глядела на Риграсса, осознавая, что это уже попахивает заговором и бунтом. Синдикат нацелился свергнуть императора?!
