Старосту, его жену и ключницу в конце 1778 г. отправили в псковский наместнический суд. Тело И. Л. Елагина выдали 9 января 1779 г. для погребения брату арестованного старосты Михаилу Алексееву.
По-видимому, и псковское разбирательство не прояснило дело. Арестованных отправили назад в Лугу. На этапе умер староста Марк Алексеев, а затем лужский городничий Гепнер сообщил, что находящаяся у него под стражей ключница девка Пелагея Семенова «легла в болезни и волею Божией помре». Таким образом, под судом осталась одна лишь вдовая старостиха Татьяна Антонова. Доказательств ее причастности к убийству у суда не было. 22 февраля 1779 г. суд вынес решение «предать сие дело суду волею Божией».
Дело возобновилось только через 13 лет, когда стало известно, что елагинский крестьянин Григорий Миронов зачем-то вздумал сказать, что убил своего барина и что в этом ему помогла старостиха Татьяна Антонова с ключницей Пелагеей и дворовыми девками Акулиной Марковой (дочерью старосты), Анисьей Фроловой и Василисой Петровой.
Следственная машина заработала снова. Миронов вначале свою вину отрицал, но в ходе дальнейших допросов признался, что его к убийству барина привлекла Татьяна Антонова. Она подговаривала его «целую неделю и научила, чтоб оного (И. Л. Елагина. – А. Н., О. Н.) убить до смерти. И бывшая в то время девка Акулина Маркова… принесла к нему на конюшню бутылку вина и поив его звала в горницу в вечеру, говоря, что де господин пьяный спит, то и можно оного убить, почем он в горницу и пришел… Акулина Маркова дала ему подушку, которую он положил на лицо и держал, а девки Анисья Фролова, клюшница Пелагея Семенова, Акулина Маркова, Василиса Петрова и женка Антонова наскочив на него, господина Елагина, задавили до смерти, причем девка Маркова схватив (барина) зубами за тайные уды грызла…».
Впоследствии Миронов признал, что за убийство получил от Татьяны Антоновой сорок копеек. Василиса Петрова и Анисья Фролова говорили, что они «к убийству неприкосновенны», а в покои их привела Татьяна Антонова, она же и подушкой душила.
Вдруг почти завершенное расследование получило неожиданный поворот: и Григорий Миронов и Василиса Петрова сделали признание, что про убийство «знала и госпожа их майорша Елагина жена Мавра Марковна». В свою очередь Анисья Фролова показала, что на момент убийства Мавра Марковна Елагина была в Новгороде, «и когда она приехала, то секла ее, Фролову, неоднократно прутьями, чтобы никому о приключении с мужем ее не сказывала…».
Впору было заводить новое дело – о мужеубийстве или о подстрекательстве к нему. Но Мавры Марковны Елагиной к тому времени уже не было в живых. За три года до этого ее уличили в другом злодеянии – умерщвлении своей крестьянки Степаниды Анисимовой. Причем тело своей жертвы М. М. Елагина сама лично с помощью двух своих дворовых людей отвезла ночью к озеру (надо полагать, к Белому) и опустила в прорубь. Может быть, это убийство и не было бы раскрыто, но тело убитой крестьянки по весне всплыло в р. Оредеж, напротив Надбелья. Очевидно, из озера его вынесла речка Белая, приток Оредежа.
Мавру Елагину судили, приговорили к лишению «чести и достоинства дворянского», ссылке в дальний монастырь, а ее имение отдали наследникам. Приговор был отослан на ревизию в верхний земский суд, и, пока он там находился, «она, Елагина, находясь под стражею, помре…».
Не так уж вольно было помещикам издеваться над своими крепостными, как об этом говорится в школьных учебниках.
Дело же об убийстве И. Л. Елагина закончилось приговором лишь двум его основным участникам – Григорию Миронову и Татьяне Антоновой. Их решено было сослать на поселение. Антоновой к тому времени уже исполнился 71 год.
В отношении же дворовых девушек суд учел и давность преступления, и их несовершеннолетие при его совершении, и то, что ко времени возобновления дела все они были уже замужем. В результате новый приговор их не коснулся.
Кому-то покажется, что, рассказав о том, что когда-то случилось в Холомцах, мы уклонились от темы книги. Это не совсем так. Храмы своими церковными главками всегда помогали путникам в дороге, служили путевыми вехами, вызывали интерес к тому или иному месту. Мы тоже выступаем в роли путешественников, но только во времени, по дорогам истории. В Холомцы нас привело известие о когда-то бывшей здесь часовне. Еще недавно уничтожение храмов символизировало прощанье с «проклятым прошлым». В результате над многими и многими русскими деревнями нависла угроза исторического безродья. Следуя «дорогой к храму», мы позволили Холомцам, ныне заурядной деревеньке, стать вровень с классическими примерами помещичьей деспотии, такими как аракчеевское Грузино или усадьба печально знаменитой Салтычихи.
Кроме того, история Холомцов наводит на мысль, что, может быть, племянник убитого И. Л. Елагина – Ефим Васильевич – помнил о грехах своего дядюшки и его супруги, наследником которых он стал, и желание спасти их души было одной из причин постройки им церквей в Смешине и Белом.
Череменецкий Иоанно-Богословский мужской монастырь (Скребловская вол.) – собор во имя Св. ап. Иоанна Богослова, XV–XVI вв., перестроен в сер. XIX в., с 1940-х гг. – в руинированном виде, в настоящее время восстановлен по состоянию на сер. XIX вв.; церковь во имя Преображения Господня, 1707 г., перестроена в 1870-е гг. по проекту арх. П. Лукашевича и К. Кольмана, ныне действующая; церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, XVI в., после 1585 г. не упоминается.
Череменецкий Иоанно-Богословский монастырь находится на Западном берегу Череменецкого оз., на полуострове, в 24 км южнее г. Луги. Монастырь основан в XV в., закрыт в 1930 г., действующий с 1991 г.
Череменецкое оз., имеющее ледниковое происхождение, считается одним из самых красивых водоемов края. Оно протянулось на 14 км с юга на север узкой лентой, между холмистыми берегами с сохранившимися парками старинных усадеб, придорожными аллеями, заповедными лесными угодьями.
Череменецкий монастырь – памятник единения Руси. В 1471 г. произошла битва при р. Шелонь, в которой московский князь Иван III разбил новгородское ополчение. Вскоре новгородские земли вошли в состав Московского княжества. В это время Ивану III становится известно о явлении на Череменецком оз. иконы с ликом его небесного покровителя, св. апостола Иоанна Богослова. По преданию, она открылась пастуху Мокию, крестьянину из окрестной д. Русыни (ныне Батецкого р-на Новгородской области). Икона светилась «лучезарным сиянием». Образ Иоанна Богослова стал особенно почитаем на Руси с XIII в., когда с его помощью были спасены от разорения пригороды Рязани во время Батыева нашествия. Явление иконы было воспринято великим князем как благословение его объединительной миссии. Вскоре на Череменецком оз. был основан мужской монастырь и при нем храм во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
Традиция относит явление иконы к 1476 г. Монастырь и Богословская церковь, еще деревянная, впервые упоминаются в Писцовой книге Шелонской пятины 1498 г. как относящиеся к Петровскому погосту.
Следующие сведения отражают состояние Череменецкого монастыря спустя сто лет с момента его основания. В Писцовых книгах Шелонской пятины 1581–1582 гг. указывается, что в монастыре было две церкви – каменная (Богословская) и деревянная (Рождества Пресвятой Богородицы), 16 келий, конюшня, четыре житницы, мельница конная, ограда и, наконец, деревни и земли на трех погостах: Петровском, Дремяцком и Передольском.
