– Так! Вас, я так понял, интересует именно момент нанесения удара. Сейчас вырезаю! Так! Есть! Что у нас со свободным местом? Влезает! Даже еще чуть место осталось.
И, вытащив этот незнакомый маленький предмет, протянул Флерову.
– Вот, товарищ подполковник! Вы же потом на базу уйдете?
Флеров кивнул, рассматривая то, что ему передал лейтенант, пытаясь сообразить, что ему теперь с этим делать.
– Найдете там кого-нибудь из наших. Желательно из офицеров, и попросите помочь посмотреть.
Наверняка там не только планшеты, но и ноуты найдутся. Телевизоры так наверняка. А на той стороне и компы полноценные есть, но вас, наверно, туда не пустят.
– Спасибо, товарищи! От всего полка спасибо!
– Товарищ подполковник! – неожиданно окликнул уже повернувшегося на выход Флерова связист. – Товарищ подполковник! А можно с вами сфотографироваться?
– Со мной? А зачем?
– Ну, как? Фото с самим Флеровым!
– Точно! – поддержал связиста оператор. – Сейчас, только птичку посажу!
Минуты через три в кунг просунулся сержант с небольшим самолетиком в руках.
– Серег! Аппарат на штатное место и давай нас сфотай.
И лейтенант сунул сержанту небольшой плоский предмет.
– Товарищ подполковник! Давайте выйдем из аппаратной!
Они спустились из кунга, и оператор и связист стали слева и справа от подполковника.
– Внимание! Сейчас вылетит птичка!
Сверкнула вспышка.
– Ну, вроде получилось!
Лейтенант забрал предмет у сержанта, и все вернулись в кунг. Оператор, положив фотоаппарат на стол и соединив его проводом с аппаратурой, заскользил пальцами по светящейся поверхности аппарата.
– Вот!
Во весь экран светилась поразительная цветная фотография – Флеров с оператором и связистом на машине.
– Теперь у меня есть фото с Флеровым! Виноват! С товарищем подполковником Флеровым! Товарищ подполковник! Только не говорите никому про фотографию, а то нас особый отдел…
Флеров пообещал, тепло попрощался и выскочил из кунга, где его уже ждала КШМ. Дивизион уже убыл на вторую позицию. Нужно было спешить, впереди еще две стрельбы.
Батареи, дивизионы и в целом полк с задачей справились блестяще, о чем ему сообщил начальник артиллерии, передав благодарность от пехоты 16-й Армии.
А вечером Флеров через штаб артиллерии армии сумел найти человека от союзников, который смог использовать «флешку», и штаб полка посмотрел кадры огневого налета дивизиона. Фильмом, записанным на флешке, оказался «Спартак. Кровь и песок». Спартак был уважаемой личностью в СССР, поэтому было решено фильм смотреть. Нужно было только решить, как добыть аппарат, на котором это можно было бы сделать.
Аэродром «Дебрево»
Захаров был последним на посадочном кругу и, пользуясь моментом, осматривал свой новый аэродром у деревни Дебрево. Внизу все было как обычно, реял «колдун» у КП, проглядывались замаскированные капониры с самолетами, приземлившимися ранее, сновали машины обеспечения, виднелись траншеи и позиции зенитчиков и охраны аэродрома. Последнюю неделю четыре подчиненных ему батальона аэродромного обслуживания оборудовали в этом районе четыре площадки для приема транспортников, вместо тех, что остались под Вязьмой. Но этот аэродром, на котором будет базироваться его дивизия, строили союзники, и ему было интересно, чем он может отличаться.
Да, и в очередной раз его дивизия дивизией числилась лишь на бумаге. За две прошедшие недели из двух полков – истребительного и штурмового – осталось по десятку исправных машин. У штурмовиков осталось в наличии одиннадцать самолетов. Истребителей разных типов – двадцать четыре. Что скорее тянуло на авиаполк военного времени, но никак не на дивизию. Захаров вздохнул, вспомнив численный состав своей дивизии на начало войны. Там в одном полку до 80 самолетов было.
Немцы очень быстро приспособились к тому, что у русских появилась радиосвязь, и рисунок боя изменился. К тому же они, так сказать, эмпирическим путем установили границы зон, где их могло поразить ПВО, и в эти зоны не входили, поджидая советские самолеты за их пределами. А именно там и находились задачи его дивизии – позиции артиллерии, склады, колонны войск. И хотя результативность его летчиков в воздушных схватках с использованием устойчивой радиосвязи и наведения значительно выросла, все же Захаров в душе признавал, что и уровень летного мастерства, и техника у немцев были выше и лучше. Поэтому дивизия в этих боях несла потери. В этот, крайний с аэродрома «Двоевка», полет Захаров пошел сам. Четверка И-16 сопровождала шестерку «илов». И-16 были в непосредственном сопровождении, а где-то там, на шести тысячах, шла пара «мигов». Они и решили исход схватки, которая состоялась сразу, как «илы» расстреляли немецкую автоколонну. Уже уходя от цели, их перехватили опоздавшие «мессеры». Четыре пары. И четверке И-16 никогда бы не уберечь «горбатых», если бы не те новшества, которые уже обкатались в боях. К хорошему человек привыкает быстро! Вот и тут – Захаров заранее был оповещен с обзорной РЛС о противнике: высоте, скорости и положению. Поэтому его четверка сразу заняла позицию с направления возможной атаки. И «илы» – не разбежались, как тараканы, форсируя моторы и прижимаясь к земле, а собрались в плотную группу, ощетинившись стволами крупнокалиберных пулеметов. Немцы бросили на его четверку свои две пары, связав их боем, а оставшаяся четверка начала строить маневр на атаку штурмовиков. И тут сработали «миги» – атакой сверху сбили ведущего и повредили самолет ведомого, после чего снова ушли в набор высоты. Оставшаяся пара все же атаковала «горбатых». Но те в шесть стволов завалили первого, а второй вышел из боя. Захаров со своими «ишачками» в это время разменялся с немцами по одному самолету. Оставшиеся атаку прекратили и ушли. Итого: задачу успешно выполнили, цель штурмовики уничтожили, прикрытие уберегло их от истребителей противника. Один «ил» только поддымливал, но это, возможно, и просто неполадки с двигателем. Факт – все вернулись на аэродром. Кроме его летчика, который уже не вернется. Парашюта Захаров не видел. А летчика знал, он был еще из довоенного состава дивизии. Ветеран. Сейчас имеющие за плечами уже два-три месяца боев – ветераны. И он им был! Уже был.
Захаров, прижимая к земле самолет у посадочного «Т», все же удовлетворенно улыбнулся. А все не зря! Вчера он разговаривал с командующим ВВС РККА генерал-лейтенантом Жигаревым. Тот высоко отзывался о деятельности его дивизии и особенно о результативности. Особо отметил, что дивизия всего лишь меняет аэродром, но остается в районе Вязьмы. Принято решение о выделении матчасти для дивизии, и кроме этого, в дивизию на стажировку по обмену боевым опытом прибудет несколько командиров; говорил об особом внимании к его дивизии со стороны руководства ВВС и выше. И особой степени ответственности!
Захаров бо́льшую часть слов пропустил мимо ушей, хотя это наверняка было неправильно и как минимум невежливо. Ну, да вряд ли генерал-лейтенант мог это понять по его дыханию в трубку. Его обнадежили слова о матчасти и о месте. Он прекрасно понимал, что это ему, его дивизии повезло в этой заднице, которая в очередной раз случилась на фронте. Повезло не погибнуть, а попасть в такое положение, которое не может даже представить ни один командир другой дивизии. Летчики, прибывающие в его распоряжение, по нескольку дней ходят чуть ли не с открытыми ртами, знакомясь с оборудованием и методиками ведения боевых действий. И ему нравилось быть командиром такой дивизии! А еще… А еще он видел на аппарате с экраном, похожим на маленький узкий чемоданчик, самолеты союзников! Спать потом не мог! Это как первая безответная любовь – так хотелось увидеть, потрогать руками, посидеть в кабине, полетать – хотя бы на «спарке» пассажиром! И такая гипотетическая возможность была только у него!
