– И что за приманка? – удивленно прервал монолог Романова Соколик. – Знаешь, ты тут столько всего наговорил, что голова пухнет. Может, придумаешь что попроще?
Святослав улыбнулся и хитро прищурился.
– А ты что, хочешь отдать Гостыславу тридцать гривен за холопа из того серебра, что нам полагается от Гостомысла? Помнишь про полсотни гривен? К тому же, если выиграем в карты у купцов, получим в два раза больше серебра, а то и в три.
Гридень мгновенно вспыхнул, аж глаза заблестели при упоминании серебра. Он как-то даже позабыл, что выторговал у купца Святослав.
– Хватит болтать, говори, что за приманка? – недовольно буркнул Соколик.
– Хорошая такая, мягкая, сисястая и жопастая приманка. Бабу нам нужно, да такую, что с нее глаз отвести нельзя, и веселую, чтоб народ смешила. Сможешь найти такую гулящую бабу?
Гридень призадумался, приложив палец ко рту.
– Кто бы раньше мне рассказал, что так серебро можно добыть, даже меч не обнажая, никогда бы не поверил. Найду бабу, есть у меня одна такая на примете.
– А насчет меча, это ты зря так сказал, меч ты с собой на всякий случай возьми, еще и ребят из дружины, на кого можно положиться. Пусть за околицей нас ждут. Может так статься, что не захотят нас купцы знатные с тобой с их серебришком выпустить.
На это замечание Соколик только молча кивнул, понимая, что за сотню гривен могут не просто зарезать, а заживо съедят.
Посыл от Гостомысла прибежал, когда уже начало темнеть, в такие игрища, что затеяли купцы, лучше играть тишком, а то церковь не поймет. Совсем юный отрок из дворовых вызвал Святослава во двор, где его уже ждали дорогие гости. Был это купеческий приказчик, важный и толстый как свинья, а с ним в сопровождении был целый десяток зверолюдных данов. Вот и силовая поддержка купца нарисовалась. Приказчик с важным видом передал Романову мешок с серебром и, бросив на него брезгливый взгляд, велел идти за ним. Даны при виде мешка и молодого отрока аж слюни пустили, видимо представив, как потрошат его в темном переулке. Но Святослав, конечно, один с ними не пошел, велел дворовому вызвать Соколика. Тот не заставил себя долго ждать. Спустился аки князь, в дорогом, расшитом серебром кафтане, с мечом на поясе и топориком в перевязи. А под руку рядом с ним величаво, будто пава, ступала девица. Не обманул Соколик, девка была такая, что и взгляд не отвести. Грудки крепкие, налитые, даже под платьем все видно, будто и нет его вовсе, и разрез декольте чуть ли не до пупка. Талия у девицы осиная, а бедра и ягодицы хоть крынку сзади ставь, не упадет. И платье у нее в кружевах, легкое, словно перышко на ветру колышется. Волосы черные, кожа смуглая, ресницы длинные, губки пухлые, чувственные и глазки, словно чертики, так искорки и летят. В общем срамная девка даже по понятиям более позднего времени. Но при этом видно, что такая не каждому по зубам, чтобы ее заполучить, нужно очень постараться. Святослав даже рот открыл, так и стоял столбом, пока девица ему пальчиком его сама не закрыла, подмигнув при этом лукавым взглядом и молвив слегка хрипловатым голосом:
– Ох, боярин, так смотришь, аж мурашки по коже. Негоже такому юному отроку так на девицу смотреть. Хотя, признаюсь, лестно, видимо, не так я еще стара, как мне звезды говорят.
Святослава аж повело к девчонке, но тут он с большим трудом взял себя в руки и даже встряхнул головой, чтобы снять наваждение. А девка-то точно ворожея. Нет, не ведьма, а нечто вроде греческой гетеры или японской гейши. То есть профессиональная соблазнительница. Таких девок в княжеских домах воспитывают, да не для того, чтобы дружинников похоть утолять, а чтобы других князей от любви с ума сводить.
Святослав огляделся по сторонам, оценивая ситуацию. Все же не положено ему так на женщин смотреть, мал еще. Но на его реакцию никто не обратил внимания. Не он один был покорен этой не такой уж и юной девой. Это ему поначалу показалось, что ей не больше шестнадцати, а, приглядевшись, понял, что далеко за второй десяток. Но какая грация, какие манеры… Приказчик купца и все его силовое сопровождение, также раскрыв рот, стояли во дворе и пускали слюни. Путана, кстати, помимо Соколика и Святослава имела свое сопровождение. Четверо воев, закованных в двойную дорогую броню, лица которых были испещрены шрамами. Все русы, но на вид – сущие медведи, правда прирученные женской волшбой. На свою хозяйку они смотрели с подобострастием, не так, как все остальные. Похоти в их взгляде не было и следа, скорее обожание и абсолютная преданность. В этот момент Романов ей даже позавидовал и впервые пожалел о том, что не родился женщиной. Ни за что ему не заслужить такую преданность своих людей.
– Прости, царевна, покорен и смущен твоей красотой. Никогда не видел таких прекрасных дев. Благодарю Бога, что он послал мне тебя, теперь и умереть не страшно, – Святослав галантно поклонился и поцеловал руку женщине.
На этот раз была очередь удивляться путане. Она на мгновение замолчала и обвела отрока внимательным взглядом, после чего нежно улыбнулась и, наклонившись, поцеловала его в лоб.
– Ты словно скальд, юный боярин. Слова твои подобны сладкому меду и приятно ласкают слух. Не ожидала такого поистине рыцарского обращения от отрока. Спасибо тебе, давно не было так тепло на душе. Ну что ж, идем, мне обещали приятный вечер, не будем тянуть с десертом.
Женщина снова обворожительно улыбнулась, обведя разношёрстную компанию томным взглядом.
Святослав при этом проследил выражения лиц собравшихся и чертыхнулся про себя. Кажется, Соколик переборщил. Им была нужна гулящая девка, что своими прелестями будет отвлекать народ, а не яблоко раздора, из-за которого все поубивают друг друга. Впрочем, уже ничего не изменить.
В гости к купцу двинулись верхами. По пути Романов наконец узнал имя их спутницы: звали ее Юлиана. Даны из сопровождения приказчика сразу начали заливаться соловьями, наперебой превознося достоинства «благородной» дамы. Соколик при этом ехал по правую руку от путаны и с видом надменного павлина взирал на столпившихся вокруг данов. Те, конечно, были этим не особо довольны. Но Юлька, как про себя назвал ее Святослав, так поставила беседу, что обласкала буквально каждого, заигрывая то с одним, то с другим, бросая томные взгляды на сопровождающих и то и дело поправляя платье в разных местах, да еще пару раз встряхнула шевелюрой, обнажив тонкую шейку и большие золотые сережки. Даны попросту забыли о Соколике, борясь друг с другом за место рядом с богиней любви. Каждый для себя уже решил, что она благоволит именно ему и его некогда бывший товарищ сейчас только мешает воплощению в жизнь его желаний. В общем, по дороге четверка данов отстала, выясняя отношения, кто больше люб красавице. После этого стало идти гораздо спокойнее. Все же десяток северян, притом чужих, не самая приятная компания в ночном городе. А вот теперь силы примерно стали равны. Пять на шесть уже не такой плохой расклад.
Подворье Гостыслава, в отличие от подворья купца Гостомысла, впечатляло своими размерами и богатством. Ограда с резными воротами, дом с высокой кровлей, горницы в три этажа, на окнах цветные стекла, трубы из красного кирпича, лестница вся в фигурках, коньки украшены диковинными зверями, столбы и фронтоны позолоченные, все выкрашено синим и красным. Хорошо вложился в особнячок Гостыслав, этот ничего не боится, чувствует за собой богатство и власть и кичится тем. С таким человеком утренний номер не прошел бы, прямо в горнице приказал бы на шашлык разделать и плевать ему, что побратим княжий. Князей вон сколько, а побратимов вообще не счесть.
