Себастьян Финстервальдер остановился возле одной из множества серых дверей, которые мы миновали, и вытащил ключ. Себастьян работает в библиотеке научным сотрудником. Ему за тридцать. У него растрепанные волосы до плеч, усыпанный клепками ремень, ботинки с неоново-желтыми подошвами и кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Такое впечатление, что он только что вышел из клуба в Кройц-берге. Улыбнувшись мне, Себастьян открыл дверь и демонстративно вдохнул запах заброшенной библиотеки: пыль, сухая кожа, пожелтевшая бумага. Комната так и кишела книгами, которые стояли на полках вплотную друг к другу. Их корешки были основательно потрепаны. Пока мы шли по проходу, мне приходилось поворачиваться боком, чтобы протискиваться между книгами, которые упирались мне в живот.
«Сейчас здесь все аккуратно расставлено. Когда мы впервые сюда пришли, книги стопками лежали повсюду. Прямо на полу, в каком-то старом порядке. Десятки лет их просто швыряли в эту комнату. Здесь было сорок тысяч книг. Чтобы разобрать их, понадобилось много месяцев, — сказал мне Себастьян, показывая полку, на которой все книги были снабжены белыми бумажными ярлыками с номером. — Мы полагаем, что вот эти книги были украдены».
Он протянул руку вдоль полки, которая простиралась на двадцать метров в другой конец комнаты.
Сегодня никто точно не знает, сколько украденных книг хранится в Центральной и региональной библиотеке Берлина. Себастьян Финстервальдер показывал мне комнату за комнатой, и все они были забиты книгами. Украденные книги скрывались во всех уголках этого огромного здания — самой большой публичной библиотеки Германии. Большинство из них по-прежнему оставалось в общем собрании, которое включало в себя более трех миллионов томов. Несколько десятков тысяч украденных книг еще даже не было обнаружено.
Внешне эти книги ничем не отличались от остальных. Среди них были сказки, романы, сборники стихов, книги о грибах, самолетах и инженерии, песенники, словари, религиозные сочинения. Чтобы понять, что эти книги были особенными, нужно было открыть их и заглянуть внутрь. Зачастую их выдавали первые же страницы. Там были красные или черные печати или прекрасные экслибрисы — книжные знаки, которые вклеивали их владельцы. Часто это свидетельствовало о том, что книга входила в более крупное собрание. Иногда на первых страницах обнаруживались посвящения, подписи или добрые пожелания — как, например, в немецком издании книги британского путешественника Генри Стэнли «В дебрях Африки», где посвящение было написано изящным курсивом:
Моему любимому Руди на тринадцатый день рождения.
От мамы.
25.10.1930
Себастьян сказал, что эта книга, вероятно, принадлежала Руди Йоэльсону, родившемуся в 1917 году в Берлине. Пятнадцатого августа 1942 года его депортировали в Ригу, где через три дня казнили.
Если внимательно рассмотреть форзац, можно увидеть также начертанную карандашом загадочную, но многое объясняющую букву: /. Это сокращение выдает происхождение книги и объясняет судьбу ее владельца: ]ийепЬйскег («книги евреев»).
Себастьян провел меня в свой кабинет, где мы встретились с пожилым мужчиной, который напоминал участника старой немецкой панк-группы. Несмотря на июльскую духоту, на нем были толстая флисовая кофта и вязаная шапка. Это был Детлеф Бокенкамм, библиотекарь и специалист по историческим собраниям. Именно он первым принялся копаться в неприятном прошлом библиотеки. Теперь внести ясность и изучить определенные аспекты сложной истории библиотеки пыталась небольшая, но приверженная своему делу команда исследователей. Общими усилиями они отследили и вручную обработали десятки тысяч входящих в собрание книг. Вдоль одной из стен кабинета были выставлены некоторые плоды их труда. На фанерной полке стопками лежали книги, и каждая стопка сопровождалась бумажным листком с именем: Рихард Кобрак, Арно Надель, Фердинанд Нуссбаум, Адель Райфенберг и др. Это были книги, владельцев которых Бокенкамм и Финстервальдер смогли определить.
Я узнал одно имя возле стопки из пяти книг: Аннэ-ус Скьёдт был норвежским адвокатом и борцом движения Сопротивления, который в 1942 году бежал в
Швецию. После войны именно Скьёдт выступил обвинителем по делу Видкуна Квислинга и обеспечил ему смертную казнь. Бокенкамм и Финстервальдер еще не нашли документы, которые пояснили бы, как и когда были похищены эти книги. Но у них были кое-какие догадки. Эти книги были украдены из дома Скьёдта после его побега в ходе рейда гестапо или другой нацистской организации, а затем переправлены в Германию. Скорее всего, они входили в гораздо большее собрание, обнаруженное в доме Скьёдта. В Берлине это собрание было раздроблено, после чего несколько книг пожертвовали или продали Берлинской городской библиотеке. В краже книг Скьёдта не было ничего необычного. На полках в кабинете Бо-кенкамма лежали книги со всех концов Европы — отовсюду, где орудовали нацисты.
В сравнении с кражами предметов искусства кражи книг привлекали гораздо меньше внимания. Этот вопрос заинтересовал немецкую общественность лишь в последние годы. Благодаря стараниям Детлефа Бокенкамма, Центральная и региональная библиотека Берлина одной из первых занялась этой проблемой. В начале 2000-х годов он работал над диссертацией о большой коллекции экслибрисов, обнаруженных в библиотеке. Экслибрисы вырезали из библиотечных книг зачастую при изъятии их из собрания. Обнаружив сотни экслибрисов с еврейскими именами и узорами, Бокенкамм задумался, как эти книги вообще попали в библиотеку. Она также начал находить некоторые книги, значение которых было, мягко говоря, впечатляющим.
В 2002 году он наткнулся на семьдесят пять книг со штампом «Karl-Marx-Haus Trier», основанного Социал-демократической партией Германии, деятельность которой запретили в 1933 году. Ее члены были арестова-ны, убиты или отправлены в ссылку. Бокенкамм понял, что эти книги, вероятно, украли у партии. Он стал ис-кать другие книги подозрительного происхождения. Они были повсюду. Сначала Бокенкамм оценил коли-чество находящихся в собрании библиотеки украденных книг в поразительные юо ооо, однако впоследствии оказалось, что эта оценка была весьма скромной.
Бокенкамм также с горечью осознал, что его предшественники не заблуждались насчет происхождения книг. Напротив, они пытались скрыть и стереть их историю. Форзацы многих книг были вырезаны. На других остались следы вырванных или вымаранных экслибрисов. Кроме того, книгам присваивалось фальшивое происхождение или же они вовсе регистрировались как «не имеющие владельца».
«Я пытался поговорить об этом со старым библиотекарем, который тогда был еще жив и согласился со мной побеседовать. Он признался кое в чем, но не во всем. Большую часть секретов он унес с собой в могилу», — сказал Бокенкамм.
Он положил на стол толстый учетный журнал с обложкой из серой гофрированной бумаги. На маленьком белом ярлыке значилось: «1944–1945 Jagor».
Этот журнал Детлеф Бокенкамм обнаружил в 2005 году. В настоящее время он остается самым важным и показательным свидетельством попыток библиотеки замести следы происхождения книг. В нем было зарегистрировано около двух тысяч книг, которые вошли в собрание библиотеки в последние два года войны. Фамилия Jagor — отсылка к Федору Ягору, немецкому этнологу и исследователю второй половины девятнадцатого века. Именно поэтому все книги помечались буквой /. Однако это было неверно, поскольку на самом деле / обозначала не Jagor, а Judenbucher. Под номером 899 в этом журнале значится принадлежавший Руди Йоэльсону экземпляр «В дебрях Африки».
