Чтобы Германия воспряла, необходимо было победить тысячелетнего врага, и не только физически, но и символически. «Нацисты преследовали евреев, потому что они были ключевым элементом, который исходил из их собственной немецкой и европейскохристианской цивилизации, — пишет историк Алон Конфино. — Евреи придавали общий смысл нацистской борьбе добра со злом — это была мессианская борьба за создание нацистской цивилизации, которая зависела от истребления евреев. Творение и уничтожение были неразрывно связаны, они придавали друг другу смысл».
Но в этой войне дело не ограничивалось физическим истреблением народа — шла битва также за память и историю. Именно в ней ведущую роль играла деятельность Альфреда Розенберга. Разграбление библиотек и архивов было самой сутью битвы за контроль над памятью. Стремление контролировать память отличало кражу книг от других грабежей, например похищения предметов искусства. Искусство тоже несло в себе идеологический заряд, но только в символическом смысле. Произведения искусства были трофеями, прославлявшими лидеров и нацию. Искусство также должно было отражать и узаконивать национал-социалистические идеалы и образ нового человека. Но настоящая идеология должна была подкрепляться книгами и архивами. Будущее планировалось построить посредством контроля над памятью и историей на основе письменного слова.
Нацисты стремились уничтожить еврейский народ, но не память о нем. «Евреи» должны были остаться историческими и символическими врагами. В1941 году в своей речи на открытии франкфуртского института Альфред Розенберг подчеркнул, что в этом и заключается одна из важнейших стоящих перед институтом задач. В своей речи он предсказал, что в один прекрасный день, возможно даже в национал-социалистическом будущем, может появиться поколение, которое осудит поколение его современников. По этой причине нужно было сохранить память об истории евреев, их влиянии и их преступлениях, чтобы таким образом найти способ оправдать беспощадную войну, в которую был «втянут» немецкий народ. По этим причинам важные проявления еврейской культуры, библиотеки и архивы, расхищались, но не уничтожались. Они были необходимы, чтобы иметь возможность написать историю тысячелетней битвы и окончательной победы. Учитывая, что именно эта битва придавала движению смысл, память о евреях должна была еще долго после их уничтожения сохраняться в качестве примера символического зла. В своей книге «Мир без евреев» Алон Конфино пишет: «Помнить евреев после победы в войне было важно именно потому, что полной ликвидации еврейства невозможно было достичь посредством одного физического истребления народа — требовалось также предать забвению еврейскую историю и память. Победа в войне привела бы к ликвидации мнимой власти мирового еврейства в Белом доме и Кремле, а также уничтожила бы еврейскую расовую угрозу для немецкого общества, однако нацисты боролись с евреями в первую очередь не за политическое и не за экономическое влияние. Это была борьба за идентичность, которая велась посредством нацистской экспроприации еврейской истории, памяти и книг».
Неудивительно, что в таких обстоятельствах актом сопротивления стала сама способность помнить. Закопав свои дневники в трудовом лагере в Эстонии накануне собственной гибели в 1944 году, библиотекарь Вильнюсского гетто Герман Крук в некотором смысле Попытался победить виновных в насилии против него, сохранив свои воспоминания. Несмотря на этические противоречия, которые раздирали членов вильнюсской «бумажной бригады» и терезинской Талмуд-команды, обе группы тешились надеждой, что в конечном итоге они спасают собственную историю.
В этой борьбе за память, слово и книги был и другой, весьма близкий аспект. В конце концов, в противостоянии схлестнулись, пожалуй, два из наиболее литературно образованных и интеллектуальных народов мира — два «народа книги». В 1939 году это сходство подметил в своем дневнике еврейский учитель из Варшавы Хаим Каплан:
«Мы имеем дело с нацией высокой культуры, с «народом книги». Германия превратилась в сумасшедший дом — по книгам все сходят с ума. Что ни говори, а я таких людей опасаюсь! Когда грабеж основан на идеологии, на мировоззрении, которое по сути своей духовно, ничто не сравнится с ним по силе и стойкости… Нацисты лишили нас не только материальных ценностей, но и доброго имени «народа книги». Нацисты сражаются и книгой, и мечом — в этом их сила».
Возможно, символично, что сохранившийся дневник Хаима Каплана стал одним из самых важных описаний еврейской жизни в Варшаве до и после вторжения. В1942 году, поняв, что его собираются арестовать, Каплан переправил свой дневник контрабандой. Последняя запись в нем гласит: «Арестовано и выслано 13 ооо человек, включая 5000 человек, которые пришли на пересыльный пункт по собственной воле. Они натерпелись при жизни в гетто — жизни в голоде И под страхом смерти. Они сбежали из ловушки. Вот бы и я мог бы позволить себе поступить так же! Если мне суждено умереть, что же станет с моим дневником?»
* * *
Некоторые исследовательские проекты VII Управления РСХА тоже были обречены продолжаться до самого конца войны. Тем не менее исследования РСХА существенно отличались от исследований ЭРР и были во многом любопытнее. Подобно тому как на деятельность ЭРР влияло мировоззрение Альфреда Розенберга, ряд аспектов исследований РСХА четко отражал особый интерес Гиммлера к масонству и оккультизму.
Коллекции и исследовательские проекты РСХА были эвакуированы в различные замки Центральной Европы. В замке Нимес VII Управление приступило к составлению реестра оккультных наук. В результате появился каталог, который насчитывает более четырехсот страниц, где перечислены семь тысяч книг и восемнадцать тысяч журналов по таким темам, как астрология, спиритизм, мистика, пророчества, гипноз, алхимия, гедонизм и интерпретация сновидений. Одним из самых любопытных исследовательских проектов РСХА под кодовым наименованием «Лео» руководил оберштурмбанфюрер СС Вернер Гётч, один из самых надежных соратников начальника РСХА Эрнста Кальтенбруннера. Кальтенбруннер сменил Рейн-харда Гейдриха после его убийства в Чехословакии в 1942 году.
Гётч ранее работал в заграничном отделе СД, но его военная карьера замедлилась, когда он заразился туберкулезом. Ввиду этого ему дали особое задание — изучить масонскую литературу VII Управления, уделяя особенное внимание оккультному материалу. В этом ему помогал штурмбаннфюрер СС Ганс Рихтер, который был экспертом РСХА по масонам, а также отвечал за составление библиотечного отдела по магии и колдовству. Рихтер подготовил для Гётча списки книг по магии, телепатии и спиритизму и даже сделал подборку порнографической литературы. После эвакуации из Берлина сверхсекретному проекту Гётча отвели несколько комнат в построенном в XV веке замке Нойфалькенбург (ныне Новы-Фалкенбурк) в Чехословакии, где и была организована небольшая оккультная библиотека. Ответственный за эту часть операции Рихтер изъял ряд важных материалов из других конфискованных коллекций и тоже привез их в замок. В собрание вошли даже засекреченные отчеты СД, которая в 1930-х преследовала различные антропософские общества Германии.
Последний глава VII Управления Пауль Диттель на допросе заявил, что после войны проект «Лео» должен был создать «своеобразный масонский орден или эзотерическую секту», связанную с СС.
