Да что тут понимать-то? Львицы, змеи, пиявки!
Вот оно как!
Попятилась от Говорова, схватила за плечо Костю, втолкнула в комнату.
– Мам, ты чего, там же папа? – обиженно вскрикнул мальчик.
Но дверь уже закрылась.
Говоров качнул головой.
Он знал, что это будет трудно, но…
– Да ладно, товарищ политрук, – пробормотал Егорыч. – Все уладится! Куда ж деваться-то!
– Да-да, – рассеянно ответил Говоров. – Деваться некуда, это точно.
* * *
Маргарита не знала, как она пережила этот день. Ветровск – город небольшой, слухи о возвращении подполковника Говорова мигом разнеслись, и, стоило ей переступить порог, как две сослуживицы, с которыми Маргарита делила кабинет, набросились с поздравлениями. Их-то мужья давно вернулись, и обе женщины были искренне рады за Маргариту. Однако она видела, что их глаза светятся не только радостью, но и неутоленным любопытством: что это за девочку привез Говоров с собой? Неужто удочерил какую-то сиротку?
Про себя Маргарита уже твердо решила, что именно так и будет отвечать на каверзные вопросы. Удочерил, да! Подобрал из милости! Однако никаких вопросов никто не задавал, и она целый день сидела как на иголках: почему ничего не спрашивают? Неужели слухи о том, что это за девчонка, уже расползлись по городу? А что такого, ведь утренняя сцена приключилась при Евсее Ильиче, а он вполне мог сболтнуть в госпитале кому-то из врачей или, что еще хуже, из медсестер… Ну и пошло-поехало!
Говоров, Говоров, ну что же ты натворил?! Как же ты мог воспитывать своих подчиненных, товарищ политрук, если сам гулял напропалую с какой-то девкой?! А может быть, это была такая полковая подстилка, которая никому не отказывала, ну и Говоров поступил как все?
Ревность ела Маргариту поедом… ревность к той женщине, с которой блудничал Говоров, когда Маргарита засыхала от тоски по нему. И чуть ли не больнее жалила ревность к этой немой, стриженной наголо, чужой девчонке.
Нет, Говоров, должно быть, рехнулся, если решил, что жена спокойно воспримет появление этой «родной дочери»! Маргарита ему… Она ему еще устроит!
К вечеру Маргарита твердо знала, что именно устроит мужу.
Она его к себе не подпустит, вот что. Пусть помучается. Конечно, потом Маргарита сжалится над ним (и над собой!), но не раньше чем Михаил даст слово, что этой, как ее там зовут, в их доме больше не будет.
Пусть увезет ее в детдом. Ладно, Маргарита не станет возражать, если муж иногда будет навещать девчонку, но чтобы в квартире и ноги этой Лильки не было.
Лилия, ну и ну! Интересно, кто имя ей придумывал? Неужели сам Говоров? Ну и шутник… решил целый цветник завести? Ну так вот: довольно будет с него одной маргаритки, а лилии – выполоть!
Маргарита не сомневалась в успехе своего замысла. Глаза мужа скользили по ней с такой жадностью! Пока ужинали, он так нетерпеливо ерзал на стуле!.. На все, конечно, согласится, только бы заполучить в свои объятия жену. Так и быть, девчонка здесь переночует, но завтра утром ее увезут, это точно!
Наконец-то уехал водитель, этот Егорыч, который, конечно, был в курсе всех похождений своего начальничка. Маргариту не оставляло ощущение, что Егорыч исподтишка ее разглядывает и, очень может быть, сравнивает с той… с другой.
Или с другими? Сколько их было, интересно знать?
Маргарита накручивала себя весь вечер.
Сидя на кровати сына и ласково поглаживая его по голове, напевая его любимую колыбельную «Ах ты, котенька-коток, котя серенький хвосток», она вдруг поперхнулась на словах: «Не ходи ты, коток, по чужим дворам, не качай ты, коток, чужих деточек, малолеточек!»
Чужая деточка-малолеточка лежала на раскладушке, которую Маргарита поставила рядом с кроватью сына, и внимательно слушала колыбельную. Котя уже уснул, а она все лупала глазищами, уставившись в стенку.
«Взгляд какой тупой! – с ненавистью подумала Маргарита. – Контуженая! Ненормальная! Ну уж нет!»
Она погасила маленький светильник над Котиной кроватью, расправила ширму и быстро прошла через комнату.
– Рита… я вот подарки из Германии привез…
Говоров стоял над раскрытым чемоданом, и Маргарита мигом приметила великолепную чернобурку, несколько отрезов: шерсть, сукно, а панбархата все же нет, зато какое великолепное шелковое белье! – облизнулась скрытно на обновки, однако лицо ее по-прежнему хранило то же хмурое, обиженное выражение, которое Говоров мог наблюдать весь вечер.
Маргарита вошла в спальню, прижалась к стене, сложила руки на груди.
– Да ты посмотри хотя бы, – пробормотал Говоров, входя следом.
Интересно, а какими подарками заваливал он эту… эту?.. Может быть, у нее и остался отрез панбархата, о котором мечтала и который не получила законная жена?
– Кто она? – процедила Маргарита сквозь зубы, обжигая мужа презрительным взглядом. – Ну, эта… Слóва не подберу!
Говоров горестно вздохнул, покрутил головой, но ничего не ответил.
Маргарита отвернулась. Смотреть противно!
Невыносимо на него смотреть!
– Значит, Говоров, повоюем, постреляем, шашкой помашем и прыг под юбку?
– Осади, ну осади, Рита, – со страдальческим выражением молвил Говоров, прикрывая двери спальни. – Детей разбудишь!
«Детей!!! Да у тебя один сын, один!» – чуть не закричала Маргарита, но нашла в себе силы промолчать.
Михаил встал перед ней. Вид у него был виноватый до того, что Маргарите на миг стало жаль мужа. И тут же обида пересилила все остальное.
Герой! Орденов и медалей не сосчитать у бравого вояки, а под этими медалями – кто? Потаскун, больше никто!
У нее в голове мутилось от злости, стоило представить, как Говоров нетерпеливо подминает под себя чужое женское тело.
Маргарита тут… одна… даже взгляда в сторону не позволяла себе, а он там валялся с кем попало!
Хотелось ударить его побольнее. Нет, не пощечину отвесить – словами отхлестать.
Пригасила огонь ненависти в глазах, отклеилась от стены, пошла к мужу, с наслаждением наблюдая, как у него в глазах появляется недоверчиво-счастливое выражение. У Михаила аж руки дрогнули, он уже потянулся было к Маргарите.
Ну да, решил, что она сейчас ему на шею бросится, всплакнет по-бабьи, прощая блудника-муженька, – и…
Нет! Нет уж, Говоров еще не получил своего. И Маргарита еще не поторговалась как следует за свое прощение!
– Жди меня, и я вернусь, только очень жди? – Она хотела улыбнуться ехидно, но вместо этого на глаза навернулись слезы.
Кончились силы сдерживаться!
– Я тебя так ждала, Миша! Ты понимаешь, что твой ребенок недоедал? Я одна с маленьким ребенком… Гос-споди!
