– Лилия… Лилечка, ты уже взрослая. Много лет назад я пообещала твоему папе, что в день твоего шестнадцатилетия я расскажу тебе правду. Понимаешь, была война…
Нет, это были не те слова! Тася решительно покачала головой и начала сначала:
– Лиля… Лиля, детка, ты уже взрослая, ты должна понять… Так сложилась судьба! Мы встретились с твоим папой в страшное время…
Тася брызнула водой на плащ, вытерла рукой мокрый рот – и начала все сначала:
– Лиля! Лиля… Как же это сказать?.. Лиля, детка… Ты уже взрослая, ты должна меня понять! Так сложилась судьба. Война, много смертей вокруг. А я влюбилась…
Она зажмурилась, вдруг вспомнив, как увидела Михаила впервые. Он выскочил из «Виллиса» и сердито сказал: «Девчонки, где тут медсанбат? У меня водителя осколком поцарапало!»
Перед ним стояла Тася одна, а он сказал ей – девчонки… Почему? Он не знал. Но она влюбилась. Почему? Она не знала…
В это мгновение раздался стук.
– Кто там? – Тася приотворила дверь, и в комнату властно протиснулся Говоров.
– Я это! Тась, поговорить надо!
– Ну ладно, проходи.
– А с кем это ты тут шепчешься? – подозрительно огляделся Говоров, но тут же усмехнулся: – Сама с собой, что ли?
– Да нет, это я репетирую завтрашнее объяснение с Лилей.
– Да… Завтра день рождения! – Говоров явно волновался. – И хорошо! Пусть будет завтра. Да и правильно! Ошибиться никак нельзя!.. А это что?
Он кивнул на плащ, который старательно складывала Тася.
– А это… это я купила ей в подарок, – смущенно объяснила Тася. – Кажется, итальянский. Нравится?
– Итальянский? – хохотнул Говоров. – На толкучке небось брала? И не стыдно?
Она пожала плечами.
Стыдно?! Ничего себе! Да она счастлива, что удалось купить этот модненький плащик! Он не хуже тех платьев, которые покупает Лиле Маргарита!
Ничуть не хуже!
– Миша, ты поговорить о чем-то хотел, – напомнила Тася.
– Да, да, – пробормотал Говоров. Схватил ее за руку, подтащил к кровати: – Сядь, ну сядь, Тася! Завтра… Ну, ты же обещала… Неужели пойдешь за Шульгина?
– Миша… – пробормотала она растерянно. – Он хороший, и он любит меня!
– Ну да, – кивнул Говоров. – А как же я? Как же я, Тася?!
Любимые серые глаза взглянули на него с болью.
«Ей жаль меня! – понимал Говоров. – Будет жалеть – не бросит! Я же без нее не смогу!»
– Ну посуди сама! Котя, он… он уже отрезанный ломоть. А Лилька школу через месяц закончит. В Москву поступит. Там, глядишь, замуж выйдет. Один остаюсь! Я же… я без тебя не смогу! Совсем очерствею!
Он глядел умоляюще, но Тася все же покачала головой:
– Не уговаривай, Миша!
Начала подниматься, но Говоров вцепился в ее плечи:
– А я вот не пущу тебя никуда!
– Что, запрешь в этой комнате? – устало усмехнулась Тася.
– Воо-он в той! – показал Михаил на потолок. – Там, где женщина замурована.
– Ну да, это ты можешь, – слабо улыбнулась Тася, и Говорова поразила горечь, которая прозвучала в ее голосе. – И будем мы там вдвоем: я и дама-призрак! Которую Лиля по ночам ищет!
– Ага… – Говоров осторожно взял ее руку и тихо попросил: – Не бросай меня!
«Господи, да ведь я не могу без него жить! – думала Тася, глядя в это немного постаревшее, но по-прежнему такое красивое, а главное, такое любимое лицо. – Не могу! Но должна!»
– Миша, иди спать, – попросила она устало. – Я прошу тебя, иди.
– Тася! – вскочил Говоров.
– Иди, Миша! Не надо!
Она выталкивала Говорова за дверь, а он не уходил, пытался обнять Тасю, прижать к себе.
– Уходи, я тебя прошу! – вместе с Говоровым оказавшись в коридоре взмолилась Тася.
– Тася, погоди!
– Не надо, нет!..
И оба они замерли, услышав вдруг потрясенный голос:
– Вы… Это же подло!
Лилька?! Ну да, она в ночной рубашке и наброшенной сверху кофте… В последнее время она взяла моду бродить по ночам по саду и поглядывать на таинственное окошко. Вот и сегодня вышла. А может быть, просто не спалось накануне такого важного и пугающего дня, как наступление шестнадцатилетия.
Говоров пошел было к ней, но она отшатнулась:
– Мерзко и низко, как все мерзко! Папочка!
Лиля говорила так громко и яростно, что в своей комнате проснулась Варвара и села в постели, с ужасом вслушиваясь в разговор и хватаясь за сердце:
– Господи!..
– Лилька, – неуверенно улыбался Говоров. – Ты не так все поняла!
– Я уже не маленькая! – ответила дочь резко. – Я все поняла! – И, обойдя отца, приблизилась к Тасе – и словно выплюнула: – Потаскуха!
– Лилька, прекрати! – простонал Говоров, но Лилю было уже не остановить.
Тася прижалась к стене, ошеломленно глядя на дочь, а та швыряла в нее словами, будто камнями:
– Да, потаскуха! Теперь я вспомнила, как мамочка тебя называла! Я теперь понимаю значение этого слова! И оно тебе очень даже подходит! Как я тебя ненавижу…
– Лиля… – Говоров не знал, что делать.
Да Лиля на него и внимания не обращала: она не отрывала глаз от помертвевшего лица Таси:
– Как мамочка из-за тебя намучилась!
Наконец мельком глянула на отца:
– Мамочка умная, красивая, добрая, а ты! Связался с этой! Да она же убогая, мерзкая лицемерка!
Терпеть этого Говоров больше не мог! Размахнулся и от всей души влепил Лиле пощечину.
Тася громко ахнула:
– Миша, не трогай дочку! – И зажала рот руками.
В своей комнате крестилась перепуганная Варвара.
Лиля, рыдая, бросилась было прочь, но повернулась к Тасе и прокричала, морщась от боли и горя:
– Бородавка! Мерзкая повариха!
Она убежала.
Тася с трудом отклеилась от стенки и ощупью, ничего не видя, начала открывать дверь в свою комнату, однако Говоров скомандовал:
– Пойдем! Скажем ей сейчас всю правду!
Тася медленно повернулась к нему:
– Правду?.. Какую правду? Правду о том, что ее мать – необразованная кухарка? Что я всех обманывала, ей врала шестнадцать лет, спала с ее отцом, хотя он был женат на другой?
Покачала головой:
– Раньше было слишком рано. А теперь слишком поздно. Слишком поздно, Миша!
Тася вошла в свою комнату и захлопнула за собой дверь.
