* * *
Говоров, ничего не соображая, зашел в свой кабинет и первым делом достал из шкафа бутылку с коньяком. Есть времена, когда спастись от жизни возможно только этим!
Вот сейчас как раз настал именно такой момент…
Однако даже в такой малости ему было нынче отказано!
Открылась дверь, и вошла Лиля:
– Поговорим?
Вспыхнувшая было надежда, что она поняла ошибку и пришла просить прощения, мигом погасла. Очень уж воинственный тон…
– Ну, проходи, – обреченно вздохнул Михаил Иванович. – Поговорим.
Лиля села на диван:
– Ты помнишь, что у меня сегодня день рождения?
– Я помню, – кивнул Говоров.
Он уже примерно представлял, что за этим последует…
– Ну что, папочка, – с вызовом спросила Лиля, – сделаешь своей любимой дочуне подарок?
– Ну что ж, я готов, – усмехнулся Михаил Иванович, вдруг понадеявшись, что дочка попросит что-нибудь такое, вполне реальное – луну с неба, скажем! – а не то невозможное, что задумала попросить.
Он видел ее насквозь!
И не ошибся…
– Выгони ее, – металлическим Маргаритиным голосом произнесла Лиля. – Это будет для меня самый лучший подарок!
Говоров постоял молча, сдерживая себя. Не дочь хотелось ему ругать всеми самыми кошмарными словами! Себя…
За то, что заварил когда-то такую кашу. Он хотел как лучше, а что вышло? Разбил сердце себе, Тасе, Лильке…
«Поедешь сопли жевать парторгом в село!» – вспомнились вдруг слова Шульгина. Сейчас он страстно хотел бы оказаться этим самым сельским парторгом – а чтобы рядом с ним были Тася и Лиля.
И все! И больше ничего и никого не нужно!
Чего он тогда испугался, дурак?..
Маргарита сказала – положишь на стол партбилет. Ну и положил бы…
Сейчас он вполне искренне готов был на все, только бы повернуть время вспять. Но время не автомобиль, его не развернешь!
– Лилька… – пробормотал Михаил Иванович, садясь рядом с дочерью на диван. – Ты не знаешь. Но…
Сказать ей все? Открыть глаза?
Нет. Тася права. Поздно!
– Не могу… – с тоской покачал он головой.
Не надо ничего объяснять. Дочь или захочет понять или нет.
Не захотела!
– А ведь ты был для меня самым лучшим, – с невыразимой болью пробормотала Лиля. – Самым главным человеком в жизни! Не мама! Не Котя! Ты!
Говоров только и мог, что молча смотреть на ее залитое слезами лицо – и слушать.
Он виноват. Он заслужил.
– Знаешь, еще когда здесь висел портрет Сталина, – Лиля кивнула на стену, – я подходила к нему и шептала: «Спасибо тебе, дорогой Сталин, за лучшего папочку на свете!» А когда стала больше понимать, шептала: «Спасибо, что ты его не тронул!»
Говоров угрюмо молчал.
– Я тебя так любила, папа!
– Люлька! – не выдержал он, вскочил, бросился к дочери, но остановила его взмахом руки, словно отшвырнула:
– Нет больше Люльки! Она выросла! Ей сегодня шестнадцать лет!
– Люлька… – позвал безнадежно Говоров, но никто не отозвался: Лиля выскочила из кабинета.
* * *
Тася так и не ложилась в эту ночь. Долго, бездумно сидела на кровати, а едва рассвело, принялась укладывать вещи. Немного их у нее было: этих платьев, туфель, кофточек, – и сборы будут недолги. Но она спешила, чтобы закончить все раньше, чем снова придет Михаил.
Не успела – раздался стук в дверь.
– Уходи, – бросила Тася.
Стук повторился.
– Я ж сказала, уходи! – Тася не глядя открыла и вернулась к чемодану.
– Прогоняешь? – послышался сдавленный голос Шульгина. – Не поздоровавшись?
Она изумленно обернулась:
– Дементий…
Шульгин был блистательно элегантен в этом сером костюме, и даже сейчас Тася не могла этого не заметить.
И какое же у него измученное, бесконечно измученное лицо!
Это из-за нее.
Да что она за человек такой несчастный? Сама несчастна и других несчастными делает! Ну прямо как тот призрак, о котором все талдычит Варвара!
– Тасенька, поздравляю тебя с днем рождения Лильки Михайловны, – попытался улыбнуться Шульгин, хотя плохо это у него получалось. Похоже, он тоже всю ночь не спал и ждал… Ждал невесть чего! Возможно, и самого худшего.
Разве он не знает, что самое худшее уже случилось?..
Тася кинулась к нему и обняла так, как не обнимала никогда.
Да она и вообще никогда его не обнимала.
– Дементий, – зашептала, уткнувшись в его шею, – Дементий, пожалуйста, забери меня! Меня родная дочь ненавидит!
– Заберу… – ошеломленно прошептал он. – Обязательно заберу! Прямо сейчас?..
– Да, прямо сейчас, – решительно кивнула Тася.
– Пойдем, милая! – Шульгин захлопнул чемодан и взял его за ручку.
Он вышел, а Тася на минуточку вернулась к кровати. На ней остался аккуратно сложенный плащ, который она покупала для Лили, и два конверта.
В конвертах лежали письма. Одно – Михаилу. Другое – Лиле.
И все. Больше в этой комнате, в этом доме Тасе было нечего делать.
* * *
Костя проснулся ни свет ни заря от того, что слышал какие-то шаги, шум машины за воротами. Кто это так рано приехал и уехал? Гости, что ли, собираются спозаранок? Ну, надо успеть поздравить сестру, пока ее не начали рвать на части многочисленные поздравляльщики!
Однако не удалось. Пришлось помогать Егорычу готовить сюрприз. Сюрприз был замечательный… Костя умер бы от зависти, если бы не любил так Лильку.
Он бы тоже не отказался от такого подарка. Но курсанту его просто некуда деть. Вот окончит летную школу – тогда, наверное…
Однако подготовительная возня с подарком заняла довольно много времени, так что домой Костя вернулся только к обеду.
Стол был накрыт в саду, гости сидели в беседке. Этих старых друзей отца всегда приглашали на Лилины дни рождения. Вот только Шульгина на сей раз среди них не было…
Не было и виновницы торжества.
– Сбегай за ней, – сказал отец.
Он был непривычно хмурым. А мама, как всегда, сияла красотой… и весельем. Просто лучилась счастьем!
А вот Варвара почему-то ничем не лучилась. Угрюмо хлопотала у стола.
Одна. Тася ей не помогала.
Впрочем, Костю эти домашние дела, тем более дела прислуги, волновали мало. Он торопливо поднялся к комнате сестры и постучался. За дверью слышался какой-то шум, что-то падало и грохотало.
