– …И здесь будет новый главврач, – сказала Маргарита. – Вы это понимаете?
– Конечно, – кивнул он, понимая также и то, что осталось недоговоренным: а его, бывшего главврача роддома, даже в дворники при самой захудалой больничке не возьмут… И счел необходимым добавить: – А как же!
– Вот и чудесно, – процедила Маргарита и вдруг упала в кресло, задыхаясь от подавленных рыданий.
– Маргарита Васильевна, вы поплачьте, вам легче станет, поверьте! – засуетился Силантий Андреевич. – Успокойтесь, сейчас валерьяночки выпьете… А до разговоров… Поговорят-поговорят, да и забудут!
Он явно надеялся утихомирить Говорову, спустить это дело на тормозах. Поднес ей валерьянку, но Маргарита вскочила, выдавила:
– Не надо! Я надеюсь, вы меня поняли! До свиданья! – и вылетела вон.
Главврач понял, что спустить это дело на тормозах не удастся.
Оставалось решить, как накинуть платок на каждый роток в роддоме.
Начинать надо прямо сейчас…
Для храбрости он осушил стаканчик с валерьянкой, который приготовил для Говоровой, и пошел в отделение.
* * *
Костю вызвал к себе начальник училища. Однако, когда «курсант Говоров по вашему приказанию прибыл», полковник торопливо вышел из кабинета.
Костя, недоумевая, повернулся за ним, но вдруг увидел сидевшего в углу дивана какого-то человека, прятавшего лицо за развернутой газетой.
Впрочем, через мгновение газета была свернута, и Костя узнал отца.
– Ну, здравствуй! – сказал тот неловко.
Костя смотрел на него мгновение, потом резко отвернулся.
Отец подошел, явно не зная, как начать разговор, потом промямлил:
– Неважно выглядишь, сын!
– Если пришел извиняться, – едко усмехнулся Костя, – давай тезисно.
Говоров поправил галстук, кашлянул, опустил голову…
Черт знает, как ему было стыдно перед сыном!
Не знал, что сказать. Поглядел на портрет Хрущева, висевший над столом начальника училища.
Но Хрущев улыбался и молчал.
– Ну вот… – выдавил Говоров.
И снова умолк.
– Впрочем, – хмыкнул Костя, – других извинений я от тебя и не ждал! Ладно, тогда я тезисно! Про Динару я знаю – мама звонила.
Говоров с некоторым облегчением кивнул. Самое главное сказано, слава богу!
Однако рано радовался.
– Домой я не вернусь, – твердо сказал Костя. – Как закончу училище, попрошусь куда-нибудь подальше! Например, к белым медведям!
Михаил Иванович озадаченно таращился на сына.
– Или на Кубу! – распинался Костя. – Там, говорят, скоро будет жарко, а я как раз помогу!
– Ты это, Котька… – начал было Говоров, но сын перебил:
– Ну а чего? Вы как раз вздохнете свободно. Будет у вас идеальная семья Говоровых! Без непутевого пижона! А теперь прости – у меня обед! Честь имею!
Щелкнул каблуками, бросил на отца последний насмешливый взгляд, повернулся через правое плечо и ушел.
Михаил Иванович оторопело кивнул, потом вдруг улыбнулся:
– Настоящий Говоров!
У него было отличное настроение! С сыном помирится, не может не помириться! С Лилькой все нормально, он избавился от этого Морозова, который разбил ей сердце. Сын вернется, дочь рядом… Все будет хорошо! Все наладится!
Он и представить себе не мог, что ждет его впереди и сколько лет, сколько долгих лет еще пройдет, пока хоть что-то наладится в жизни его детей, его семьи, в его собственной жизни – и в Доме с лилиями…
Конец первой книги
