17 декабря в передаче Владимира Соловьева, которую трудно расценить иначе, как преждевременная и потому незаконная агитация за президента, Карен Шахназаров вдруг поведал, что он не верит разным там цифрам, процентам и тому подобному, а верит своим глазам, и картина перед его глазами встает ныне прекрасная. «Как страна изменилась!» Ну в самом деле — в магазинах все есть, хотя почти сплошь фальсификаты, но есть же! Компьютеров и мобильных телефонов при Сталине не было, а теперь хотя и всякие «самсунги», но есть же! Прекрасно… Но вот, Карен Георгиевич, еду я по Новорижскому шоссе на дачу, и с правой стоны по ходу машины передо мной проносятся какие-то грандиозные дома, лучше сказать, палаты или сооружения, на которых огромными цветными буквами начертано ЛЕРУА МАРЛЕН… МАIOR… HOFF… TOYOTA… Это только по одну сторону дороги, подобная картина и по другую. И я тоже верю своим глазам, но, в отличие от вас, верю и цифрам. А если вспомнить, что я еду из города, все улицы которого тоже заляпаны вывесками и объявлениями на чужом языке, то ведь полное впечатление, что ты живешь в американской колонии. А ваши глаза патриота и художника ничего этого не видят. Странно… Мартышка к пенсии слаба глазами стала…
В итоге все-таки скажем: чем же объяснить, что Ленин и Сталин были так внимательны к письмам и безвестных крестьян, и знаменитых людей, а Владимир Владимирович, похоже, и не читает таких писем?
Думаю, все дело в том, что те пришли к власти через ссылки, тюрьмы, войны, и они любили свой народ, родную страну. А Путин пришел к власти из недопитого стакана Ельцина…
Еще шесть лет?
Умный, рачительный правитель всегда старается исправить ошибки и разного рода недобрые последствия своего предшественника. А Путин, потеряв в 1991 году или раньше морально-политическую остойчивость, не собрал ума, как обрести ее вновь, и все последующие годы — то на один бок, то на другой. В великой речи на открытии Ельцин-центра он сказал: «В 90-е годы Россия получила второе рождение». Да, кое-что «получило» рождение, а рождаемость в стране катастрофически падала, смертность росла. Сам же признал недавно в Ярославле на моторном заводе: «В 90-е годы Россия вымирала. Каждый год количество наших граждан уменьшалось почти на миллион человек». Рождаемость почти все годы и ельцинских, и путинских «кардинальных преобразований» была в 1,72 раза ниже, чем в годы Великой Отечественной воны. Представляете? Почти в два раза ниже, чем при тех-то тягостях жизни и при отсутствии 34 миллионов мужчин, ушедших на фронт.
И еще раз недавно мы услышали: «Вспомните, в 90-е годы страна вымирала…» Как вымирала? Не просто так, хаотично, а под руководством крестного папы Путина — Ельцина. О папе Путин говорит: «Масштаб личности Ельцина предстоит оценить потомкам». Других дел у них не будет! Давным-давно оценку ему дали современники — и те сотни исландцев, которые созерцали его державное мочеиспускание на своем столичном аэродроме, и те тысячи и тысячи, которых он вверг в нищету, и те миллионы и миллионы, которых он вогнал в могилу.
Так вот, мог бы Путин исправить хотя бы ельцинскую дурь с государственным флагом. Советский флаг был одноцветно красным без всяких полосок, загогулин и рюшечек. В этом его простота, величие и редкость. Позже такой флаг появился у великого Китая. И цвет красный, и слово «красный» спокон веку любимы русским народом, о чем свидетельствуют хотя бы древние иконы и сам русский язык: «красная девица», «красный угол», «на миру и смерть красна»… А какие победы одержаны под красным флагом! Он был водружен на Северном полюсе, над поверженным фашистским Берлином, он находится на Луне. После непросыхавшего Ельцина умный человек непременно вернул бы красный флаг. Нет, Путин предпочел оставить трехцветную тряпицу, неизвестно что ныне означающую, кроме того что в недавнем прошлом она развевалась над драпающими от Красной армии двумя дивизиями предателя Власова. К слову сказать, епископу Тихону, по слухам духовнику президента (ныне без духовника как без айфона!), до того омерзителен цвет советского флага над рейхстагом, что он, как рассказал в книге «Несвятые святые», отказался взять машину красного цвета, потребовал черную, как у Брежнева и Суслова. Между прочим, «святыми» в помянутой книге оказались Булат Окуджава, видно, за то, что ликовал, созерцая расстрел Дома Советов, и Андрей Битов — не за то ли, что на страницах «Литературной газеты» предложил отдать Сибирь «мировому сообществу».
И какие были победы под власовским флагом? Как же! В фигурном катании, в темпах роста миллиардеров, да еще победа над ИГИЛом, запрещенным в России. И вот Ирина Яровая да Владимир Соловьев ликуют: «Идем от победы к победе!» А простые, не телевизионно-думские люди знают, что победа над ИГИЛом — это победа с помощью авиации дальнего действия да космических ракет над террористами, у которых не было ни самолетов, ни зениток. Президент Центра «Россия — Исламский мир» Шамиль Султанов, знаток проблемы, недавно заявил в «Завтра»: «Эта победа России может оказаться для нее пирровой». На эту же мысль наводит единственная встреча в сирийском небе нашего самолета с турецким, оказавшаяся для нашего пилота гибельной.
Мог бы Путин, будь умней, и герб вернуть. Даже Гитлер, придя к власти, не тронул прежний герб Германии. А что может быть выразительней и весомей, чем символы советского герба — снопы пшеницы да серп и молот! А что прекрасней звезды в самом верху, а внизу — восходящего солнца и его лучей! А земной шар, в котором некоторые видят символ нашей агрессивности, на самом деле — символ вселенской русской отзывчивости, здесь Пушкин со своими Моцартом и Байроном, с донной Анной и дон Гуаном; здесь Блок с его признанием: «Нам внятно все — и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений… Мы помним все… Мы любим все…»; здесь и Маяковский: «Я земной шар чуть не весь обошел…»
Есть у Ярослава Смелякова стихотворение «Наш герб»:
Случилось это в тот великий год,
Когда восстал и победил народ.
В нетопленный кремлевский кабинет
Пришли вожди державы на совет.
Совет решил: мы на земле живем
И нашу землю сделаем гербом.
Пусть на гербе, как в небе, навсегда
Сияет солнце и горит звезда.
А остальное — трижды славен труд! —
Пусть делегаты сами принесут.
Принес кузнец из дымной мастерской
Свое богатство — вечный молот свой.
Тяжелый сноп в колосьях и цветах
Батрак принес в натруженных руках.
В куске холста из дальнего села
Свой острый серп крестьянка принесла.
И молот тот, что кузнецу служил,
С большим серпом Совет соединил.
Тяжелый стоп, наполненный зерном,
Совет обвил октябрьским кумачом.
Хотел солдат — не мог солдат смолчать —
Свою винтовку для герба отдать,
Но вождь народов воину сказал,
Чтоб он ее из рук не выпускал.
С тех пор солдат — завидная судьба —
Стоит на страже нашего герба.
В других-то царствах-государствах гербы все больше, чтобы напугать соседей, со свирепыми хищниками — львами, леопардами, орлами — так в США, Германии, Польше, так было и у царской России… А у нас, говорю, серп да молот, солнце да пшеница — символы мирного труда и радости жизни. Советский герб — это словно великие строки классиков: «Да здравствует солнце! Да скроется тьма!»… «Светить и никаких гвоздей! — вот лозунг мой и солнца». Даже Гитлер, говорю, не тронул прежний немецкий герб, а тут… Подкралась гайдаро-чубайсовская банда к солдату, одурманила его азарином, навалилась всем скопом, украли советский герб, выбросили его, вытащили из чулана и повесили свой, двуглавый и четырехглазый, бдительный орел, чтобы как у Америки… Это могли сделать только родные братья по разуму чокнутой Новодворской.
