— Так почему вы решили, что я ищу Стелли? — снова спросил я.
— Она сказала, что её будет искать необычный мальчик. Я услышала музыку и поняла, что это ты.
— Почему Стелли решила, что я буду искать её?
— Потому что она больше не сможет уходить в лес.
Моё сердце дрогнуло.
— Что-то случилось?
— Стелли увезли в Столицу. Она больше не вернётся. Ей предстоит пройти Лабиринт и стать королевой.
— А почему она вас оставила, а не взяла с собой?
— Это решение Хазера. Стелли обещала забрать меня, как только взойдёт на престол. Но я не думаю, что это произойдёт сразу. И ты не слишком надейся на то, что у неё будет время, чтобы вспомнить о тебе.
— Почему же?
— Потому что мало надеть корону. Королевами за один миг не становятся. Ей предстоит врасти корнями в трон, чтобы он принадлежал ей, чтобы каждое её слово имело вес.
— Я не представляю, как Стелли сможет это.
— Стелли нет, но королева — да. Эта девочка пройдёт Лабиринт.
— Почему вы так уверены?
— Потому что у неё есть я, и есть ты — и ты любишь её.
— Откуда вы знаете, что я люблю её? — От меня не укрылось, что эльфийка не упомянула о своей любви к Стелли. Она не нравилась мне всё больше и больше. В её внешности было что-то лисье, а лисы эгоистичны и хитры.
— Услышала это в твоей мелодии, я же эльф. И ещё, мальчик, инструмент, который ты держишь в руках, весьма необычен. Мне страшно от одной мысли, что я могу прикоснуться к нему: его звучание достаёт до глубины моего сердца. Но пока ты играешь на нём, он не причинит зла, а вот если он станет играть твоим сердцем — случится беда. Береги себя и верь в Стелли. Твоя любовь и вера ей сейчас необходимы.
Я хотел спросить эльфийку, что мне делать с демоном в лютне, но посмотрел на её дешёвое человеческое платье и тусклые глаза, заметил клеймо на ладони и понял, что Элли всё равно не знает ответа. Кроме того, я ей не верил. Старик из Замка был прав — эльфы мне помочь уже не смогут. Я попрощался и побрёл прочь. Теперь мне не на кого было надеяться, кроме себя самого.
Я не знал, что делать дальше. Впервые я ощутил, насколько огромен этот мир. Я был в нём не более чем букашкой. И несмотря на то, что мир был таким большим и каждому в нём должно было хватить места, моего места тут не было. Я не знал, что мне делать, как жить, куда идти. Необходима была хоть какая-то цель. И я решил, что отправлюсь в Столицу, туда, где сейчас Стелли. Кто знает, может быть, там мне суждено вновь встретиться с ней.
Глава 10
Я ЗАНОЧЕВАЛ ПРЯМО В ПОЛЕ, накрывшись плащом. Ночь была звёздная, и я никак не мог уснуть, ужасно хотелось есть, доставали комары. Задремал я только под утро, проспав не более двух часов, а потом весь день уныло брёл по дороге. Мимо меня проезжали повозки и кареты, но никто не предложил подвезти, а напрашиваться я не решился. К вечеру я подошёл к какому-то покосившемуся трактиру. Мой живот уже совсем ссохся, а ноги, казалось, были стёрты до колен. Я коснулся золотого кольца на своей шее — оно стоило огромных денег, но я понял, что ни за что на свете не смогу расстаться с ним.
«А почему бы мне не попробовать зарабатывать на жизнь, как и завещал мне отец, игрой на лютне?» — подумал я, снял с плеча инструмент и провёл пальцами по струнам. Лютня звучала изумительно.
Осторожно открыв дверь, я вошёл в полутёмное помещение, пропахшее кислым пивом. Все посетители тут же повернулись ко мне.
— Эй, урод, ты никак нам играть собрался? — буркнул толстяк за ближайшим столиком. — Может, лучше спляшешь?
— Так он действительно существует, а я-то думал, что перепил, и мне демоны мерещатся, — хохотнул какой-то пьянчужка.
— Ты чего тут забыл, мальчишка? — надвинулся на меня трактирщик.
— Я менестрель. — Голос мой надломился, как тонкий прутик.
— Иди, иди отсюда, своим видом ты отобьёшь у моих посетителей аппетит, а мне с этого прямой убыток. — Трактирщик выставил меня за дверь и сделал оберегающий жест.
Я медленно побрёл прочь. Похоже, отец зря надеялся на чудесную силу лютни, даже с ней я гожусь только для того, чтобы меня показывали в цирке. Но прежде чем мне посчастливится отыскать цирк, готовый принять к себе урода, я точно умру от голода.
На ночь я устроился в чьём-то амбаре, забрался поглубже в сено и проспал до утра. Съестного там ничего не нашлось, кроме старой репы, выпавшей из кормушки свиньи, я подобрал её, съел и отправился дальше, пока хозяева не обнаружили незваного гостя.
Когда я добрался до небольшого городка наподобие нашего Доллина, то уже еле держался на ногах от голода. На площади я увидел играющего на лютне юношу, инструмент в его руках выл, подобно мартовскому коту, но к ногам менестреля всё равно летели монетки. Я долго наблюдал со стороны, а когда музыкант ушёл, встал на его место и заиграл. В меня полетели камни. Какая-то беременная женщина, увидев меня, закрыла лицо ладонями, а её муж с криком «Если моя жена теперь родит урода, я тебя на кол посажу!» схватил палку.
Я бросился бежать и не останавливался, пока не оказался на окраине городка. И усевшись на землю, заплакал. Всё моё тело ныло, голод грыз мой желудок, а усталость — кости. И главное, у меня не было никакой надежды. Все гнали меня прочь или насмехались.
— Кто тебя обидел, мальчик? — Надо мной склонилась старая женщина, на мгновение мне показалось, что это Эгу.
— Боги, матушка, — откликнулся я.
— Боги? Что же ты сделал, чтобы привлечь их внимание?
— Родился уродом.
— В их глазах ты не больше урод, чем я или самая красивая девочка этого города.
— Почему же тогда все гонят меня, бьют камнями, проклинают?
— Разве тебя гонят боги? Тебя гонят люди. Да и гонят они вовсе не тебя, а самих себя. Потому что видят в твоём уродстве своё отражение.
— Что же мне делать? У меня больше нет сил. — Я заплакал, протягивая руки к старой женщине. Сейчас более всего мне было необходимо человеческое тепло и внимание.
— Пойдём со мной, мальчик, — позвала она меня.
Я вытер слёзы, стёр пыль с лица краем плаща и послушно поплёлся следом за старушкой.
Вскоре мы пришли к небольшому домику на окраине города.
Старуха распахнула дверь, не имевшую и намёка на замок, и пропустила меня внутрь. По всему дому были расставлены горящие свечи. Когда мы вошли, их язычки дрогнули, словно приветствуя нас.
— Зачем вам столько свечей, матушка? — Я удивлённо озирался по сторонам.
— Каждая из этих свечей указывает путь во тьме ушедшему навсегда.
— Но их так много!
— Чем старше человек, тем больше у него призраков. Если бы ты мог видеть, то понял бы, что за старыми людьми следом ходят толпы мертвецов.
