— Лаки, — позвал я, остановившись на пороге. Что-то мешало мне сразу броситься к ней.
Она не отозвалась.
— Лаки, — вновь окликнул я её.
— Уходи. — Она даже не повернулась.
— Прости меня, Лаки. — Я вдруг осознал, что натворил.
— Мне не за что прощать тебя, Мир.
— Твой отец…
— Получил ту участь, которую заслуживал. Ты даже отдалённо не представляешь, сколько злодейств совершено в этом замке.
— Тогда почему я должен уйти?
— Потому, Мир, что я его дочь. Его кровь и плоть.
Внутри меня всё похолодело. «Свободна, от чего?» — услышал я издевательский голос Дука.
— Все девушки и юноши в нашем роду идут под венец в первое полнолуние после своего шестнадцатилетия. Ты не понимаешь почему? Я была столь глупа, что не догадывалась. Я жила в книгах, мечтах, музыке, а мне стоило бы спуститься на землю и понять. Это я, а не ты, виновата во всём.
— Лаки. — Моё горло пересохло: как я ни силился, не мог произнести больше ни слова.
Она наконец обернулась, и я замер от ужаса. Лицо Лаки было покрыто шерстью, зубы заострились, радужка глаз стала жёлтой.
— Ну, как я тебе? — истерически засмеялась она.
— Ты должна бороться, — промямлил я, пытаясь унять в себе естественный для человека страх перед зверем.
— Бороться с чем? С собственной кровью, с собственной судьбой?
— С проклятием. Я уверен, выход есть.
— Иногда это просто слова. Проклятие не будет снято, пока белый волк не покинет свой пост посредине пруда, а он будет там, пока существует хоть один оборотень. Круг замкнулся.
— Лаки, я думаю, что нельзя преодолеть превращения, но можно преодолеть жажду крови.
— Ты думаешь?
— Я уверен, ты не такая, как все.
— Мир, ты останешься со мной навсегда, если у меня это получится? — спросила девушка.
— Я не могу. Мне нужно уйти в Столицу и найти друга.
— Но без тебя я не справлюсь.
— Справишься. Я останусь на эту ночь и буду играть для тебя. Когда наступит утро, а ты так и не прольёшь первую кровь, всё изменится.
— Я очень хочу в это верить.
— Так и будет, Лаки, так и будет.
— А ты сам справишься?
Я вспомнил о том, кого пустил сегодня в своё сердце:
— Не знаю, Лаки, но иногда риск того стоит.
Я сел на низенькую скамью, которая всегда стояла в комнате Лаки, чтобы я мог играть для неё — сегодня на ней было неудобно, — провёл рукой по струнам, и лютня запела. Музыка лилась, стекая по моим ладоням чистой родниковой водой. Сейчас я не слушал Дэмон, да и она молчала, зная, что не нужна мне. Это была моя мелодия, мне не нужны были подсказки, чтобы отдать свои чувства Лаки, чтобы поддержать друга и помочь ему.
Лаки опустилась на пол, и я увидел, как она медленно, словно нехотя, превращается в зверя. Я не чувствовал страха, просто поражался тому, что видел. Вскоре рядом со мной лежала огромная белая волчица, на которой обрывками повисла одежда Лаки. Вид у зверя был такой, словно его, балуясь, нарядили дети. Я перестал играть и погладил Лаки по голове. Шерсть была мягкой.
Волчица повернула голову и посмотрела мне в глаза. Я увидел, что между оборотнями, дравшимися недавно во дворе Замка Трёх клыков, и этим зверем нет ничего общего. Это внушало надежду, что мои слова сбудутся. Я снова заиграл. Волчица придвинулась ко мне тёплым боком, прижалась к ногам и положила голову на лапы. Её уши вздрагивали и подёргивались, но тело было неподвижным. Я мог только гадать, что происходит в сердце Лаки.
Утром я покинул замок. Лаки спала, вернувшись в человеческое обличье. Прежде чем уйти, я осторожно прикрыл её покрывалом. Она не проснулась, чему я был только рад.
Того, что обещала Дуку Дэмон, не произошло. Никто не пришёл в замок, чтобы вершить правосудие.
— Мы оставляем Лаки среди трупов, — пробормотал я.
«Не переживай, это ненадолго. Чуть погодя вернутся слуги и всё приберут. А потом с почестями похоронят».
— Почему они не пришли, чтобы убить оборотней?
«Наивный мальчик. Дук — представитель не первого поколения оборотней, живших в этом замке. Местные давно знают его тёмную тайну. Знают и мирятся с ней. Это я так, попугала его немножечко, чтобы сделать разговорчивей».
— Почему люди мирятся с этим соседством?
«Потому что так проще. Людям вообще свойственно выбирать не как лучше, а как проще».
Я уходил не оглядываясь, но чувствовал, что сам Замок Трёх клыков смотрит мне вслед, а может быть, это Лаки проснулась и провожает меня взглядом.
«Ты мог бы остаться и стать хозяином замка», — сказала мне Дэмон.
— Какой из меня хозяин? — раздражённо передёрнул я плечами.
«Такой, каким бы ты пожелал стать. Слуги тут хорошо выдрессированы, они будут служить любому господину. К тому же они готовы с тебя пылинки сдувать. Лаки бы вышла за тебя замуж, она тебя любит».
Я на мгновение остановился — что-то шевельнулось в моём сердце, — но потом упрямо пошёл вперёд:
— Я нужен Стелли.
«Если она ещё не забыла о тебе, глупец. Подумай, ведь Лаки тебе тоже нравится».
— Но не так, как Стелли. Кроме того, мы с ней поклялись…
«Ты сумасшедший, Мир. Стелли либо станет королевой, либо не выйдет из Лабиринта. Возможно, ты даже близко к ней не подойдёшь».
— У меня же есть ты, — усмехнулся я.
«Тут ты прав, — расхохоталась Дэмон. — А я смотрю, ты и впрямь сын Хазера. Принц никогда не сдавался и всегда брал только то, что пожелает».
— Замолчи, я не его сын!
«Мир, я ведь не издеваюсь, а делаю комплимент. Хазер до безумия жесток, расчётлив и не обуздан в желаниях, но при этом у него масса положительных качеств».
— Давай оставим эту тему.
«Хорошо, тогда вернёмся к реальности. Тебе стоит молчать обо всём, что произошло в Замке Трёх клыков, — посоветовала мне Дэмон, — а лучше всего выдумать другую версию произошедшего».
Тут я был с ней полностью согласен: если не для себя, так для Лаки я должен был сохранить случившееся в тайне.
«Я бы на твоём месте сказала людям, что ты разбил бедной девочке сердце».
— Я?
«Ты ведь до сих пор не веришь в то, что тебя можно полюбить?»
— Да, я же не просто некрасив, я уродлив.
«Мир, красота не всегда главное. Для Лаки и Стелли ты проводник в чудесный волшебный мир».
— То есть они любят не меня, а волшебство и мою музыку?
«Но ведь волшебство и музыка — часть тебя. Почему для вас, людей, важнее то, как выглядит человек, а не то, что он даёт этому миру и окружающим?»
