– Варя, но это же неправда, неправда! – вдруг с такой отчаянной горечью вырвалось у него, что девушка умолкла на полуслове. Сердце стиснуло острой жалостью.
– Варя, клянусь вам, всё совсем не так! У меня и в мыслях, чёрт побери, не было… «Княжна»… Да что за чепуха, я сам из пензенских дворян! Все знают! Да это и значения никакого не имеет, чушь какая-то! Аннет и Николай – прекрасные товарищи, и если набитая дура вроде Семчиновой…
– Семчинова смотрит вам в рот, как и все другие.
– Я не оскорблял Аннет, что за бр-р-ред?! – зарычал Сметов, ударив кулаком по стене так, что сверху посыпалась труха. – У меня нет привычки обижать людей! И я не знаю, Варя, что вам взбрело в голову, но…
– То-то и оно, что не ваша это привычка! – закричала, наконец, и Варя. Сметов бешено взглянул на неё – и вдруг, криво усмехнувшись, махнул рукой. Хрипло сказал:
– Ну, так что ж… Вы правы. Кругом правы. Чёрт возьми, как глупо…
Вновь наступила тишина. Расстроенная Варя, сидя за столом, бесцельно передвигала по скатерти пустую чашку. Андрей изваянием замер в углу, оперевшись о стену кулаком. Солнечный луч ушёл из комнаты, и сразу потемнело. Взглянув в окно, Варя увидела, что по небу бежит стайка серебристых, тёмных с испода облаков. Небо над Москвой-рекой уже затянуло. «Неужто опять дождю быть?» – подумала она. Взглянув на неподвижную фигуру в углу, со вздохом сказала:
– Андрей Петрович, что вы там, право, как наказанный?.. Оставьте стену в покое. Сядьте. Я вам в сердце лазить никакого права не имею, и вы меня, пожалуйста, простите…
– Это вы меня простите, Варя. – тяжело сказал он, возвращаясь за стол. – За мою беспросветную глупость и нахальство. Вот уж, ей-богу, не думал, что вы так легко препарируете моей души остатки. Никогда в жизни себя таким болваном не чувствовал!
– Да полно вам! – Варя изо всех сил старалась, чтобы голос её не дрожал. – Чего, в самом деле, вам стыдиться? Поверьте, никто знать ничего не знает… и Аннет даже не догадывается ни о чём. Андрей Петрович, отчего вы ей предложения не делаете? Она бы поехала с вами и в Смоленск, и на край света…
– Варя! – Сметов, наконец, поднял голову, и чёрные злые глаза упёрлись ей в лицо. – Уж кто-кто, а вы должны меня понять! Почему я не делаю предложения Аннет? Потому что она – княжна! Потому что ей нечего делать в Смоленской губернии супругой земского врача! Потому что она любит свою музыку, а там я ей и битого клавесина не смогу предоставить! Потому что моего жалованья не хватит даже на кружева для её платьев! Потому что я не смогу ей отдать всего себя безраздельно – как в романах! Я связан словом, делом, меня в любой миг могут… Потому что я не хочу, чёрт возьми, чтобы она сбежала от меня через два месяца, прокляв всё на свете! С испорченными руками, с больными нервами, с разбитым сердцем! Браки не должны быть неравными, рая в шалашах не бывает – его вообще не бывает! Почему я не делаю предложения Аннет? Вы ещё смеете спрашивать?! Да потому же, почему вы не вышли замуж за её старшего брата!
– Что?!
– Вот так!!!
Варя вскочила из-за стола. Прошлась по комнате, машинально сжимая кулаки, на миг остановилась у стены. Сметов исподлобья наблюдал за ней. Затем с коротким смешком заметил:
– Варя, если вы сейчас в тот же угол отправитесь, это будет просто смешно.
– И не надейтесь. – устало сказала Варя, вернувшись к столу. – Вы, я вижу, без спросу за мой сундук залезли?
Андрей молчал. Не дождавшись ответа, Варя вздохнула:
– Права Флёна: выпороть вас хорошенько некому… Знаете ведь – не люблю я незаконченное показывать! Что ж мне, от вас на замок теперь запирать?..
Он не ответил. Чуть погодя сказал:
– Варя, вы великий художник. Я, конечно, в Италии не был и на Рафаэля не смотрел… но это сильней всего, что я в жизни видел. Не совру, коли скажу – шедеврище! На выставку готовите?
Варя не ответила.
– Как жаль, дьявол… Как жаль, что я остаться не могу! Просто чтобы взглянуть на физиономии этих… из училища… когда они ЭТО увидят!
– Я никогда не смогу её выставить. – чуть слышно сказала Варя, опустив голову на руки. – Никогда.
За окном совсем смерклось. Вкрадчиво громыхнуло за рекой. По ставням заколотил дождь – сперва чуть слышно, затем – всё сильнее, чаще, быстрыми ножками помчавшись по крыше. Зашелестела под резким порывом ветра листва. Взметнулась занавеска в окне, сбив на пол берестяной стаканчик с кистями.
– Варя, простите меня.
– Да за что же, господи?..
– Вы ведь плачете сейчас.
– Плачу, и что? Да и вы бы заплакали, коли б могли. Так ведь нет – стально-ой…
– Да будет уже… Вас мне не хватало только! – огрызнулся он. – Варя, может, напрасно это вы?.. С Тоневицким-то эдак? Он вас любит…
– Знаю. – с горечью подтвердила Варя. – И несчастья ему не хочу. Как это вы только что сказали? В жёны ровню надо брать…
Андрей тяжело молчал. Затем, поднявшись, обошёл стол, и девушка неловко поднялась ему навстречу.
– Что ж… Попрощаемся, Варя? – Сметов взял в ладони её пальцы – горячие, мокрые от слёз. – Пообещайте, что когда-нибудь простите меня. Кроме вас, у меня и на свете никого нет…
– Полноте. Я на вас и сердиться не могу. – Варя улыбнулась ему сквозь слёзы. – Поезжайте с богом – да пишите смотрите! Не то брошу всё здесь и с ревизией приеду! Ещё и невесту вам сыщу, чтобы щи варить умела!
– Варя… – Андрей вдруг притянул её к себе. Крепко, до боли стиснул в объятиях, и она сразу же, не задумываясь, обняла его в ответ. За окном вдруг ударило так, что содрогнулась вся комната. Снизу послышался испуганный вскрик хозяйки. Мертвенно-синий свет молнии окатил стену, выхватив из полумрака две приникшие друг к другу фигуры. А затем за окном встала шелестящая стена дождя.
– Как же вы пойдёте, Андрей Петрович? – сдавленно спросила Варя, высвобождаясь из его рук. – Может, переждёте?
– Некогда ждать. Ничего… Небось, не сахарный. Да взгляните, – там, за рекой, просветы уже! Ох, какая над Кремлём радуга повисла!
Варя обернулась – и восхищённо ахнула. Через всю Москву, играя полным семицветием, встало широкое коромысло, утопая одним краем в кипящей, изжелта-свинцовой грозовой туче, а другим – падая за сияющие в ясном луче купола кремлёвских соборов. Позабыв на миг обо всём на свете, Варя смотрела на это чудо. Когда же спустя несколько минут она, спохватившись, обернулась к своему собеседнику, в комнате уже никого не было.
* * *
– …А вот такая травка, на колосок красный похожа, зовётся «змеевик» или ещё «раковая шейка». Сама травка ни на что не годна, даже запаху хорошего не имеет, – а вот корешок её много на что нужен! Ежели его с золой разварить, то любое воспаленье или, скажем, натируху в два дня снимет! А ежели с кипятком, да четыре дня впотьмах подержать, да на две доли водки, а третью – зверобоешного настоя, то… Васёнка, да ты слышишь ли?!.
