— Он не принимает.
— Досадно. — Я сунул руку под плащ, вытянул из-за ремня пистоль и нацелил его на мордоворота. — Веди!
Тот попятился, но сразу обрел былую уверенность и выпятил нижнюю губу:
— Не выстрелишь!
Я направил ствол вышибале чуть ниже пряжки ремня и спокойно произнес:
— Последний шанс.
Громила заворчал что-то неразборчиво, будто большой злой пес, но испытывать судьбу не стал, развернулся и зашагал по коридору. Доски под ним прогибались и скрипели. Я выждал миг, затем двинулся следом. Клюка стучала по полу, и вышибала неизменно втягивал голову в плечи, будто в ожидании случайного выстрела.
Распахнув одну из дверей, мордоворот жестом пригласил меня внутрь; я дернул пистолем и резко бросил:
— Заходи!
Заполнявший гроссбух пожилой сеньор при нашем появлении снял очки, отложил их на стол и с нескрываемым удивлением спросил:
— Нас что, грабят?
— Аксель Хольм, — произнес я, не опуская пистоля. — Рыжий фирланец. Если не знаете такого, я уйду, но мои коллеги позаботятся о том, чтобы у всех, имеющих отношение к университету, пропало всякое желание посещать ваших девок.
Счетовод вновь поднес к глазам очки, внимательно изучил нагрудный знак и уточнил:
— Это официальное расследование?
— Оно станет таковым, если мы не договоримся.
— Аксель… Аксель Хольм… — задумчиво протянул счетовод. — По моим книгам он не проходит. А ты что скажешь?
— Рыжий выродок, — проворчал вышибала, которому и был адресован вопрос. — Увивается за Изабеллой, но встречает после работы, денег не платит. А дуреха и развесила уши. Чувства у него! Ха! У любого к ней чувства появятся, если даст бесплатно юбку задирать!
— Она сейчас работает? — заинтересовался я.
— Не появляется второй день уже как, — уверил меня мордоворот.
— Изабелла — настоящее имя?
Вышибала и счетовод переглянулись и ухмыльнулись.
— Да прям! — фыркнул громила. — Как зовут, не знаю. Живет на хуторе у заброшенной мельницы. Всякий дорогу укажет, мы вам не нужны.
— Благодарю, сеньоры, за вашу неоценимую помощь, — улыбнулся я и отправился к выходу. Шел, не оглядываясь, но не забывал вслушиваться в скрип половиц. Да и пистоль вернул за пояс только на улице. С сутенерами надо держать ухо востро: и глазом моргнуть не успеешь, как с ножом под лопаткой очутишься.
Проводник нам и в самом деле не понадобился: на мельницу Уве взялся провести меня сам. Как оказалось, это было излюбленное в среде школяров место для проведения летних пикников, а точнее — для разгульных попоек на лоне природы.
Покинув город, мы поехали по тропе, петлявшей вдоль берега реки. Почти сразу по правую руку раскинулся широкий заливной луг. Приглядывавшие за скотиной мальчишки-пастушки грели босые ноги в свежих коровьих лепешках. Сегодня было свежо.
Вскоре тропа взобралась на невысокий холмик, и с его поросшей дубами вершины открылся вид на каменную мельницу. Плотина выглядела поврежденной сразу в нескольких местах, запруда обмелела, водяное колесо не вращалось. Чуть ближе к нам стоял добротный сруб, огороженный покосившимся дощатым забором. Из трубы дома шел дым.
— Плотину паводком разрушило, — пояснил Уве, когда мы придержали коней. — А семья мельника от какой-то хвори сгинула. Место проклятым считается, никто селиться не желает.
— Но в доме кто-то живет, — резонно заметил я.
— Говорят, сброд всякий обитает, — поморщился школяр. — Ворье, попрошайки и шлюхи.
Я попросил слугу помолчать и обратился к истинному зрению. Удалось заметить отблески двух аур, но куда больше меня заинтересовало состояние эфирного поля. На первый взгляд в нем не было ничего особенного — нигде не тянулись нити сигнальных заклинаний и не поблескивали щиты охранных пологов, — и все же незримая стихия показалась странно напряженной. Только прикоснись — и сразу все придет в движение, сдвинется, оповестит всех и вся о твоем присутствии. А так ведь и не скажешь, что кто-то намеренно это устроил. Просто близость реки и омута сказывается. Природная аномалия. Якобы.
Хитро. Очень хитро.
— Уве! — окликнул я слугу, выйдя из транса. — Скачи в город, найди магистра цу Лидорф и сообщи, что я отыскал Акселя.
— А вы?
— Покараулю его. Давай!
Уве развернул коня и ускакал в обратном направлении, а я выбрался из седла и намотал уздечку на ветвь.
Сходиться один на один с чернокнижником в его логове представлялось идеей в высшей степени опрометчивой. Я свое дело сделал, и теперь меня всецело устраивала роль стороннего наблюдателя.
Закинув на плечо ремень холщового подсумка и рассовав за пояс пистоли, я отошел на край поляны и встал под кронами раскидистых дубов. Деревья уже начали облетать, ветер рвал пожелтевшую и покрасневшую листву и сбрасывал ее на землю. Под ногами шуршало.
Позиция у меня была беспроигрышная. Если Аксель направится в город, я успею спрятаться и приготовить школяру достойную встречу. А попытается сбежать — тоже не беда: пешему от конного не удрать.
Но вышло все не так. Со спины вдруг накатило ощущение чужого присутствия, зашуршала палая листва. Скрипнув зубами из-за боли в раненой ноге, я резко развернулся и прикрылся клюкой, но атаки не последовало.
— Меня ждете, магистр? — нахально улыбнулся Аксель Хольм.
Я выдернул из-за пояса пистоль и подтвердил:
— Тебя. Держи руки так, чтобы…
Рыжий школяр быстро выставил перед собой ладони и сплел пальцы в замысловатую фигуру. Пистоль жахнул, и Аксель взвыл. Но взвыл от восторга!
— А-ха-ха! — залился он неприятным лающим смехом. — Так и знал, что шорох листьев сработает!
Дым развеялся, и я не удержался от крепкого словца. С такого расстояния промахнуться было попросту невозможно, а тяжелую пулю удержит далеко не всякий магический щит, и все же мой визави устоял на ногах.
Да и что сделается от свинцового шарика мороку?
Аксель Хольм провел меня вокруг пальца, подослав весьма искусно сотканную из эфира, теней и бликов иллюзию. Я должен был распознать морок, но и впрямь обманулся шорохом листьев. Да и нервишки шалят.
Я убрал разряженный пистоль за пояс, перехватил клюку обеими руками и спросил:
— Чем тебе не угодил Ральф? Зачем понадобилось наводить порчу?
От улыбки морока не осталось и следа.
— Напыщенный болван! — с ненавистью выругался он. — Охмурил графскую дочку, учил ее всякому… А чем я хуже? И не надо так смотреть! Я не один из влюбленных кретинов! Пусть простецы исходят слюной, глядя на дамские телеса! Меня же интересуют лишь знания и власть!
— Граф Розен едва ли обрадовался бы такому зятю, — заметил я, начиная потихоньку раскручивать костыль.
