Я натянул на распаренные ноги чулки, передвинулся поближе к жаровне и скинул с плеч одеяло. Холод отступил, где-то внутри начинал разгораться огонь.
Все как всегда. Все как всегда…
Пальцы левой руки бездумно перебирали зерна четок, и понемногу боль стихла, отступила и спряталась в ожидании, когда ей будет позволено вернуться обратно. Не дождется. Не сегодня — точно…
Вновь распахнулась дверь — стучаться здесь вообще не в правилах, как я погляжу! — и к нам заглянул давешний таможенный капрал, краснощекий и круглолицый, за его спиной маячил молодой вихрастый паренек в форменном плаще магистратского служащего. В комнатушке сразу стало тесно.
— Сеньор… — неуверенно выдавил из себя служивый.
— Магистр! — одернул его Кован.
— Магистр, — поправился капрал. — Могу я взглянуть на ваши документы?
— Покажи, — распорядился я, и Хорхе передал толстяку подорожную и свидетельство университета Браненбурга о получении степени лиценциата свободных искусств.
Таможенник долго-долго изучал бумаги, затем сунул их спутнику и откашлялся.
— Надо все запрото… протоко… — Он сбился на сложном слове и махнул рукой. — Записать все надо. Все, как было!
Паренек протиснулся мимо капрала, передвинул единственный в комнате табурет к широкому подоконнику и принялся раскладывать на нем письменные принадлежности.
— Не буду мешать! — откланялся таможенник и вышел в коридор, а мне пришлось рассказывать о своих сегодняшних злоключениях под запись, не забывая умалчивать об одних деталях и на ходу выдумывая другие.
А только ушел писарь, как вновь скрипнула петлями дверь, но теперь — о чудо! — перед этим в нее постучали.
— Вода нагрета, сеньоры! — оповестил нас слуга-мальчишка. — Нести сюда?
— Нет, на задний двор, — ответил Хорхе, выглянув в окно. — Кадку можно будет наполнить? Еще нужны четыре ведра холодной воды.
— Сделаем… — пообещал пацан без всякого энтузиазма в голосе.
Я кинул ему пфенниг, и медяк заставил примириться с необходимостью выполнять странные прихоти постояльцев. Ну… хотя бы отчасти.
Пройти на задний двор можно было в обход общей залы, поэтому я не стал одеваться и отправился туда как был, в ночной сорочке и тапочках. Хорхе уже вылил и горячую, и холодную воду в рассохшуюся деревянную кадку и теперь энергично размешивал ее черпаком. При моем появлении он опустил в лохань ведро и уточнил:
— Готовы, магистр?
Я закрыл глаза и коротко помолился, беззвучно шевеля губами, затем снял все щиты и полностью открыл незримой стихии эфирное тело. Склонил голову, и Кован тут же опрокинул сверху ведро воды. В первый момент она не показалась холодной, скорее, даже теплой, но уже мгновение спустя меня пробрало до костей и дыхание перехватило, а мокрая сорочка противно облепила тело. Под порывом пронзительного ветра она смерзлась и начала при малейшем движении хрустеть.
Пока я отфыркивался, ухнула вторая порция воды, она словно вытянула из меня все силы, затряслись поджилки, подкосились колени. Левая рука занемела и будто бы потеряла всякую чувствительность. И тут же — третье ведро!
Мир пошел кругом, земля затанцевала под ногами, но я устоял. И даже сумел поднять руку, останавливая слугу.
— Достаточно!
Вода помогла избавиться от излишков захваченной во время ритуала энергии, и я вновь закрыл свое эфирное тело, привычно отгородив его ментальными щитами. Потом жадно хватанул ртом морозный воздух, шагнул к двери, и меня тут же повело в сторону. Упал бы, но под руку вовремя ухватил Хорхе.
Он довел до комнаты, отпер дверь и помог стянуть прилипшую к телу сорочку, а когда я растерся полотенцем и забрался под одеяло, спросил:
— Узнать, что едет отсюда в сторону Кларна?
— Придется ненадолго задержаться, — ответил я, стуча зубами. Озноб никак не желал проходить, но меня сейчас это совсем не беспокоило. Главное, не осталось и следа от изматывающего жжения в левой руке, да и болезненное биение пульса в голове стихло, а свет больше не резал глаза.
Слабость? Справлюсь. Всегда справлялся, справлюсь и на этот раз.
Известие о вынужденной задержке Хорхе нисколько не опечалило.
— Где будем обедать, магистр? Здесь или в городе?
При одной только мысли о еде к горлу подкатила тошнота, и я поспешно сказал:
— В городе!
— Скажу хозяину. — Кован распахнул дверь, но задержался на пороге. — Что-то еще?
— Узнай, где местные берут воду. Если не в ближайшей канаве, принеси кружку, — попросил я, а когда дверь за слугой закрылась, без сил откинулся на подушку. Немного полежал так, согреваясь, затем отбросил одеяло, отпер сундук и принялся рыться в его содержимом, выискивая подходящую для похода в город одежду. Хоть выбирать было особо не из чего, дожидаться, пока вычистят дорожное платье, я не собирался.
Потертые кожаные штаны в сочетании с заляпанными грязью сапогами мало соответствовали представлениям о том, как подобает одеваться университетскому лектору, а вязаный свитер так и вовсе превращал меня в северного деревенщину, но уж лучше ловить на себе косые взгляды, чем клацать зубами от холода в одной лишь сорочке под плащом. Не забыл я и о припрятанном под матрасом мешочке, вернул его на шею, причесался, застегнул на поясе оружейный ремень с кинжалом и уставился на подсумок.
Уверен, в городе пистоли не понадобятся, но ровно такого же мнения я был относительно утренней поездки. Человек предполагает, а Вседержитель располагает, так стоит ли искушать судьбу?
И я решил судьбу не искушать. Подсыпал пороха на запальные полки, затем убрал в подсумок все необходимые документы и перекинул его через плечо. Уже застегивал фибулу плаща, когда вернулся Хорхе.
— Вода, магистр.
— Не из болота хоть?
— Даже не из реки. Хороший ключ. Чистый.
Я в несколько глотков влил в себя воду, столь холодную, что заломило зубы, и шумно выдохнул, возвращая кружку.
— Благодарю! — А потом взял шляпу и вышел в коридор, предоставив запереть дверь слуге.
В общей зале еще терся у стойки записавший мои показания писарь и накачивались вином мастеровые, а вот горожанки с сыном и Сильвио видно уже не было. Да еще рано полысевший хозяин встрепенулся и выскочил из-за прилавка.
— Уходите, э-э-э… магистр?
— Да. Но комната остается за мной.
— Задаток бы, а? — заискивающе заглянул мне в глаза содержатель постоялого двора. — У нас с этим строго. Одному дай, другому дай. Сбор заплати. А если какая задержка, сразу руки выкручивать начинают. Задаток бы, магистр…
Я оборвал его словоизвержение взмахом руки, порылся в кошеле и положил на прилавок двойной грош, слегка обрезанный с одного края.
