Обидные слова раззадорили школяров, сразу несколько человек начали накладывать чары, к заводилам поспешили присоединиться и остальные. Безучастно наблюдали за происходящим только Уве и парочка лекторов, да еще рыжий Аксель валял дурака; он размахивал жезлом, даже не пытаясь прикоснуться им к эфиру.
И правильно делал — полсотни заклинателей своими несогласованными действиями так взбаламутили незримую стихию, что расходившиеся во все стороны колебания рвали и разрушали энергетические плетения соседей.
Я вынул из саквояжа механическое огниво, провернул его ключ, до упора взведя пружину, и рывком, который уже раз за последние дни, погрузил себя в транс. В ушах зазвенело, а во рту появился привкус крови, но это не помешало воспользоваться истинным зрением. Я начал изучать ауры школяров и оценивать особенности наложения чар.
Запределье въедается в человека намертво, а злость нередко заставляет позабыть об осторожности. Чернокнижников зачастую выдает случайная вспышка гнева, мимолетный порыв, подсознательное желание доказать собственное превосходство. Для адепта запретных знаний ничего не стоит сотворить чары даже под напором хаотичных эфирных колебаний, но нет — никто на такое не пошел. Да еще очень скоро какой-то умник заблажил во всю глотку:
— Стойте! Пусть колдует кто-то один! Работаем пирамидой!
Зазвучали незнакомые имена; после небольшой путаницы школяры согласовали свои действия, и эфирное поле моментально успокоилось. Попытка вычислить «верхушку» пирамиды не имела никакого смысла: на место выведенного из игры заклинателя тут же заступил бы кто-то иной. Так что я просто выставил на кафедру чугунный шар ручной бомбы и сдвинул пальцем стопор заводного огнива. Сыпанули искры, задымил и заплевал огненными брызгами пропитанный селитрой фитиль.
— Отправляйтесь на небеса, зазнайки! — крикнул я и ринулся в коридор, а выбегая из аудитории, со всего маху захлопнул за собой дверь.
Послышались пронзительные вопли, грохот, топот ног. Впрочем, потеряли присутствие духа отнюдь не все, я отчетливо уловил отголоски выстраиваемых защитных чар. И еще уловил пронзившую незримую стихию дрожь, от которой заныли зубы и загорелась огнем левая рука.
Кто-то обратился к запределью! Кто-то не успевал удрать и закрылся от грядущего взрыва запретной магией!
Дверь с грохотом распахнулась, и волна школяров выплеснулась наружу. Заглянуть в аудиторию не получилось. Меня просто снесли в сторону, лишь чудом не сбив с ног и не затоптав. Паникующая толпа ринулась прочь, а миг спустя ручная бомба исторгла из себя столб серого дыма, и тут же оборвалась темная волшба. Чернокнижник осознал, что никакая опасность ему не грозит.
Большинство школяров разбежалось, лишь немногие опомнились и остались понаблюдать за финалом моей, если так можно выразиться, престидижитации. Не обошлось и без пострадавших: кто-то набил шишку, кто-то расквасил нос. Двое не смогли самостоятельно идти, их увели под руки приятели.
Останавливать и опрашивать я никого не стал. Получилось сузить круг подозреваемых — уже хорошо. Остается только решить, как работать в университете дальше; преподавать здесь больше не выйдет.
Я вернулся в аудиторию и сунул в саквояж теплый корпус ручной бомбы, потом снял с вешалки шляпу и плащ.
— Ну и методы у вас, коллега! — с явным неодобрением заметил долговязый лектор.
— Ха! — не поддержал товарища коротышка. — Отлично осадили наглецов. Так держать! Я уж думал — рванет!
Во время всеобщей паники неразлучная парочка не сдвинулась с места; накрывший их и несколько соседних мест прозрачный купол мог выдержать не только взрыв ручной бомбы, но и залп картечи.
Я отсалютовал коллегам и вышел из аудитории. Джакоб кинулся следом, а когда собравшиеся в коридоре школяры недовольно зашептались, прикрикнул на них:
— Бегите исподнее менять, бестолочи! Обделались все! — и заговорщицки толкнул меня локтем в бок. — А вы и вправду?..
— Простите, появилось неотложное дело… — оборвал я вопрос и поспешил по коридору.
Дело было воистину безотлагательным. Кое с кем встретиться, кое-кому оторвать голову.
Ангелы небесные! Ну что стоило Эльзе держать язык за зубами?!
Тут меня нагнал взъерошенный Уве и вприпрыжку побежал рядом.
— Простите, магистр! — взмолился он, потирая свежую ссадину на скуле. — Я не виноват!
— В чем ты не виноват? — на ходу буркнул я.
— Декан Келер велел ждать вас на входе и предупредить о слухах. Я никуда не отлучался, но вас не видел! Я вас не видел, честно!
— Успокойся, я прошел через библиотеку.
— О-о-о!
Я с натугой распахнул входную дверь, сбежал по ступеням, и тут же откуда-то сбоку вынырнул Ланзо Хофф.
— Сеньор обер-фейерверкер сегодня в ударе! — гаденько улыбнулся Угорь. — Когда-нибудь вы перепутаете заряды и… — он надул пухлые щеки, — пуф! Школяры постигают науку на небесах!
Уве при этих словах разинул рот от изумления, и я зло одернул живоглота:
— Заткнись! Без тебя тошно!
Тот лишь довольно хохотнул. Я зашагал через двор, обернулся и увидел, что следом на улицу высыпала немалых размеров толпа. Похоже, идея с бомбой мне еще аукнется.
— Когда стали болтать, что я простец? — спросил я увязавшегося за нами Уве.
— Н-не знаю точно. Вчера веч-чером, сег-годня утром… — запинаясь, произнес паренек. — Я услышал об этом сегодня утром, магистр. И декан — тоже. Он и послал предупредить…
— Ясно, — пробурчал я, пытаясь просчитать свои дальнейшие шаги.
Перспективы, надо сказать, выходили самые безрадостные. Как ни претили мне выяснения отношений с собственными пассиями, но без серьезного разговора с Эльзой было никак не обойтись. О блокировке моих способностей знала лишь она. Кому растрепала об этом? Кому и зачем?
Под удивленным взглядом дежурившего на воротах педеля я вышел на улицу и тотчас об этом пожалел. Имейся в моем арсенале возможность открутить время пусть даже на пару мгновений назад, непременно бы ею воспользовался. На улице меня уже ждали. А впрочем… Что я говорил об упрямцах? Только пуля в лоб, только пуля…
Усатый черноглазый охранник сеньориты Розен, напряженный словно струна, шагнул навстречу и картинно бросил в грудь перчатку:
— Вызываю вас!
Позади Эгона стояла пара крепких парней неопределенного рода деятельности и группа возбужденных школяров. Школяры напирали и сзади; сделать вид, будто ничего не произошло, не имелось ни малейшей возможности.
Я страдальчески улыбнулся и спросил:
— Позвольте поинтересоваться, что подвигло вас на этот необдуманный поступок?
— Вы оскорбили мою госпожу! — отчеканил охранник, гордо вздернув голову.
В черных его глазах горела вовсе не наигранная злость.
