— Последняя попытка! — уверил я школяра. — Приступай!
Слуга состроил скорбное выражение лица, развернулся к столу и проделал несколько пассов для уплотнения эфира, а потом, легко справившись с переходом, направил свое внимание на кружку.
И та просто взорвалась! Грохнуло, дрогнули стены, по всей комнате разлетелись осколки обожженной глины!
Нас с Уве, к счастью, не зацепило, лишь пронзительно звенело в ушах, как бывает всякий раз после выстрела из полевого орудия. Школяр разинул от изумления рот, но я в очередной раз крутанул меж пальцев серебряную монету, и Уве обмяк. Потенциал юнца впечатлял, а вот пользоваться всем доступным ему диапазоном сил он попросту не умел. И это было чревато самыми серьезными неприятностями, ибо нет ничего опасней для окружающих, чем неумеха-колдун.
В дверь заколотили; я поспешно отменил свое предыдущее распоряжение и отдал новый приказ:
— Всегда после команды «Бой!» держи мизинец надлежащим образом! А теперь очнись!
Уве дернулся и с изумлением уставился на монету у меня в руке.
— Магистр? Что это?
— Держи! Заслужил.
Школяр схватил брошенную ему монетку и оглянулся на стол, где больше не было кружки.
— А…
— Иди отопри дверь, пока ее нам не выломали, — распорядился я, вернулся в кресло и накрылся пледом.
Я же сильно-сильно недомогаю, зачем людям в головы разные дурные сомнения закладывать?
Как в воду глядел — вместе с домовладельцем и встревоженными соседями прибежал магистр-надзирающий местного отделения Вселенской комиссии.
Когда красный от смущения Уве рассказал о случившемся, а охающий и ахающий домовладелец отправился восвояси, я не удержался и спросил:
— Магистр, а вы как здесь оказались… столь скоро?
Мой коллега нимало не смутился и отрапортовал:
— Магистр Риперторп отправил присмотреть за вами и выполнить все распоряжения, буде возникнет какая-то потребность!
— Свободен! — вяло махнул я рукой, нисколько не поверив в этот вздор.
Следить приставили! Следить за мной! Но кто? Гепард или Белладонна? Вопрос…
От раздумий отвлек чей-то удивленный возглас. Я встрепенулся и увидел, что парочка моих соседей-лекторов с задранными головами изучает вмятину на потолке.
— Выброс? — спросил коротышка.
— Поток вверх ушел! — решил дылда. — Хорошо, что крышу не снесло!
Я многозначительно хмыкнул и кинул Уве еще монету в двадцать крейцеров.
— Сбегай за вином. Одна нога здесь, другая там!
Школяр схватил плащ и опрометью выскочил за дверь, а я пригласил лекторов задержаться:
— Сеньоры, располагайтесь! Чувствуйте себя как дома.
— Опять вино? — с сомнением протянул долговязый, а вот его приятель Джакоб тут же развалился в свободном кресле.
В итоге не стал отказываться от дармовой выпивки и Одс. Он прошелся по комнате и заинтересовался моей клюкой:
— Вы позволите, магистр?
— Конечно! Смотрите!
— Ваша работа?
— Да какая там работа! Баловство одно.
Лектор внимательно изучил резьбу, на пробу крутанул клюку в руках и удовлетворенно кивнул, оценив сопротивление эфирного поля.
— Не думаете добавить «Небесный пламень»? — поинтересовался он, возвращая костыль.
Я хмыкнул:
— Насколько знаю, это заклинание выжигает все остальные формулы. Предпочту относительную универсальность.
— Ничего подобного! — уверил меня Джакоб. — Нужно просто использовать разделитель.
— Именно! — подтвердил Одс. — Обычные жезлы слишком коротки, но здесь можно легко выделить локоть и поставить серебряный обод. Что скажете?
— Стоит подумать, — не стал с ходу отметать я это предложение.
«Небесный пламень» жег порождения запределья — не важно, материальные или призрачные, — почище раскаленного железа, но обычно ритуалисты-демонологи просто брали с собой еще один дополнительный жезл.
— Я нарисую формулу блокировки, — вызвался дылда, взял перо и бумагу и принялся что-то быстро чертить. — Университетский гравировщик нанесет ее на металл, если захотите. Работает он быстро и плату берет умеренную.
— Премного благодарен.
Тут вернулся с вином Уве, и внимание лекторов переключилось на школяра. Понаблюдав за его манерой работы с жезлом, они надавали пареньку кучу самых разнообразных советов, а один — стянуть мизинец и безымянный палец ниткой — даже потребовали безотлагательно претворить в жизнь. Ничего путного из этой затеи не вышло — нить попросту сгорела, и тогда приятели оставили Уве в покое, занявшись вином. Я от них не отставал.
— Этот одаренный юноша, — начал Джакоб, — прервал нас посреди крайне интересного диспута. Мы спорили, есть ли будущее у мануфактур.
— Бред! — веско произнес его товарищ и надолго приложился к кружке.
— Но мессиане используют в монастырях даже прессы!
— Бездушные вещи никому не нужны!
Коротышка вскочил на ноги и в запале едва не расплескал вино.
— Дальше их обрабатывают монахи! Они вкладывают в вещи тепло своего эфира!
— И долго оно там держится? Эти поделки не сравнить с изделиями настоящих мастеров!
Я глотнул вина и поудобнее устроился в кресле. Спор обещал выйти долгим. Простецы издревле пытались облегчить труд, разделяя обязанности между работниками на мануфактурах или используя некие хитроумные механизмы. Ничем хорошим эти попытки не заканчивались. Полученные изделия плохо поддавались обработке и не пользовались спросом, даже несмотря на привлекательную цену. Людям было попросту неприятно пользоваться «бездушными» предметами, а обладающие мало-мальски развитым даром и вовсе старались не брать подобные поделки в руки.
Диспутировать тут было решительно не о чем, но больше всего копий ломалось при обсуждении таких вот, казалось бы, очевидных вопросов. Особенно когда у спорщиков вдосталь вина.
В итоге лекторы просидели у меня до позднего вечера и откланялись, лишь когда за окнами окончательно стемнело. Я посоветовал Уве практиковаться в верном хвате жезла и отрабатывать связки без прикосновения к эфиру и отправился спать.
Следующий день ничем особенным не запомнился. Школяр сбегал к университетскому гравировщику, отнес клюку и расчеты лектора. Вернулся, назвал стоимость работ и побежал обратно, сжимая в кулаке врученные мною монеты.
Желая хоть чем-то себя занять, я взял книгу, над которой до того корпел слуга, и принялся восстанавливать в памяти основные принципы работы с магическими жезлами. Как ни странно, чтение не на шутку увлекло. Открыл для себя много нового.
