Костыль Уве вернул уже ближе к обеду, и я сразу начал вырезать формулу «Небесного пламени» на нижнем его конце, решив оставить среднюю часть напоследок. Просто еще не определился, какие именно чары добавлю на свободное место и стану ли возиться с этим вовсе.
Каждое новое заклинание приходилось согласовывать с уже имеющимися, а это требовало сложных расчетов, в которых я был откровенно несилен. В итоге засадил за них Уве, дабы юнец не маялся от безделья и осознания собственной ущербности. Контролировать непослушный мизинец у него толком не выходило, а я, памятуя о взорванной кружке, воздействовать на школяра через подсознание опасался.
На третий день наконец явилась Адалинда.
— Оставь нас, мальчик, — приказала она Уве, небрежно кинула плащ на пуфик и опустилась в кресло напротив меня.
Школяр глянул на вызывающий вырез платья гостьи, судорожно сглотнул и выскочил за дверь, даже не удосужившись спросить разрешения у меня.
Я на глубокое декольте пялиться не стал и спокойно выдержал пристальный взгляд черных глаз. Тогда маркиза спросила:
— Филипп, что у тебя было с сеньоритой Розен?
— В каком смысле? — нахмурился я, неприятно удивленный неожиданным вопросом.
— Перестань! — нервно отмахнулась Адалинда. — Вопрос простой: ты спал с ней?
— Нет!
— В самом деле? А у меня сложилось иное впечатление!
— Оно неверно! — отрезал я.
Но маркиза лишь покачала головой.
— Я тебе не верю, Филипп, — прямо заявила она. — Все указывает на вашу связь. Сначала эта нелепая выходка на лекции со стаканом воды, ты будто объезжал норовистую лошадку. Затем возмутительная дуэль с телохранителем девицы. Он решил вступиться за честь хозяйки или сам был в нее влюблен? Нет, не перебивай! Это еще не все! Твоего человека, Ганса, видели у ее дома! Зачем бы тебе посылать его туда, а?
Я мысленно выругался, но ответил предельно спокойно:
— Это какая-то ошибка. Я никого не отправлял следить за сеньоритой Розен.
— Брось, Филипп! Что это было? Вспышка внезапной страсти? Или тебе просто надоело одиночество?
— Одиночество? — фыркнул я. — Думаете, так сложно найти того, кто согреет мне постель?
— Полагаешь интрижку на ночь средством от одиночества?
— А как иначе? — рассмеялся я. — Адалинда, вслушайтесь только: одиночество, один-ночество. Один ночью! Одиночество.
— Не заговаривай мне зубы, Филипп! — разозлилась маркиза.
— Но простите, откуда такая забота о моем моральном облике?
— Кто на вас напал? Люди графа Розена? Поэтому ты придумал свою нелепую байку?
— Вздор!
Маркиза цу Лидорф поднялась из кресла.
— Где шпага, магистр? — Тон собеседницы стал отрешенно-деловым.
— Какая еще шпага? — спросил я, ничем не выдав охватившей меня обеспокоенности.
— В день нападения ты ушел из университета с одним кинжалом. Позже откуда-то появилась шпага. Откуда она взялась? Это оружие кого-то из нападавших?
— Нет.
— Тогда чье?
Я немного помедлил, собираясь с мыслями, затем ответил предельно честно и в кои-то веки не погрешил против истины:
— Это шпага Ганса. Можете проверить по описи с места убийства.
Адалинда прищурилась:
— Клинок работы мастера Рабана, так ведь? Откуда у наемника столь дорогая игрушка?
— Выиграл в карты, — сообщил я.
Маркиза рассмеялась низким волнующим смехом.
— Похожую шпагу раньше видели у подстреленного тобой телохранителя сеньориты Розен. Не думаю, что в этой дыре так много клинков, выкованных одним из лучших оружейников империи!
— О-о-о… — протянул я, на миг забывшись. — Так вот чья эта шпага!
— Будто сам не знал! — фыркнула Адалинда и задумчиво потерла брошь. — Или не знал? Этот твой Ганс был без ума от оружия, так? А не вломился ли он в дом сеньориты Розен? Ты посылал его туда? Только честно!
— Нет, не посылал!
— Могли твои люди пойти на воровство? Быть может, именно они были целью нападения? Это объясняет, почему тебя решили не добивать…
Маркиза заблуждалась, но я говорить ей об этом не стал. Ланзо и Ганс не вламывались в особняк сеньориты Розен и ничего оттуда не крали. Им заплатили, купили с потрохами. И теперь я доподлинно знал, кто именно организовал нападение. Оставался без ответа лишь вопрос, зачем это понадобилось графу Розену. Посчитал он уязвленной честь рода или заметал следы, прикрывая шалости доченьки? В этом следовало разобраться.
Адалинда вновь опустилась в кресло и задумчиво постучала ноготками по деревянным подлокотникам.
— Итак, нападение — ложный след, — произнесла она с нескрываемым разочарованием и откинулась на спинку. — Досадно. Выходит, мы в тупике.
— Что с проверкой школяров? — поспешил я перевести разговор на куда более безопасную тему.
Маркиза цу Лидорф совершенно естественным движением выудила из декольте сложенный надвое листок и помахала им перед собой.
— Все школяры чисты, но семеро разъехались на праздники по домам. Из них четверо обучались у профессора Верона. Мы разослали поручения проверить их по месту жительства. Здесь нам делать больше нечего…
Адалинда многозначительно замолчала, не спуская с меня взгляда черных глаз. Я поднялся из кресла и протянул руку:
— Позвольте.
Маркиза отдала листок, я посмотрел на короткий список и спросил:
— Кто приставил ко мне магистра? Вы?
— Нет, это идея Гепарда, — ответила Адалинда. — Он опасался, как бы ты не натворил глупостей.
— И слежку никак не отозвать?
— Филипп! — Маркиза цу Лидорф поднялась из кресла и враз оказалась слишком уж близко ко мне. — Появилась зацепка? Это кто-то из списка?
Я отступил от собеседницы и от прямого ответа уклонился.
— Возможно.
— Не стоит играть со мной! Скажи, кто под подозрением, и я поручу его проверку своим людям.
Свита маркизы состояла из дюжины въедливых мальчиков и умненьких девочек, дело свое они знали туго, но упускать инициативу из собственных рук не хотелось.
— Адалинда, — улыбнулся я, — уверены, что это целиком и полностью ваши люди, а не люди Гепарда? За мной следят в открытую, а за вами?
— Никто из них не посмеет… — резко начала маркиза, но сразу замолчала.
— Герберт мог попросить кого-то держать его в курсе расследования, не более того. В конце концов, имеет же он на это право, так? Мало кто решится отказать вице-канцлеру.
— Зачем бы ему это? — Уверенности в голосе Адалинды не чувствовалось.
