И этот человек предположительно был Пакалем, правителем майя?
В таком случае, почему его изобразили за каким-то механическим приспособлением? Считается, что у майя не было механизмов. Принято считать, что они даже не знали колеса. Однако сооружение, в котором расположился Пакаль, со всеми его панелями, заклепками, трубками и другими устройствами, гораздо больше напоминает технологический механизм, чем «переход живой души человека в царство мертвых», как утверждал один авторитетный ученый, или «царя, падающего навзничь в бесплотную пасть подземного чудовища», как полагал другой.
Я вспомнил «человека внутри змея», ольмекский барельеф, описанный в главе 17. Он тоже напоминал наивное изображение какого-то технического устройства. Кроме того, «человек внутри змея» происходил из Ла-Венты, где он ассоциировался с изображением нескольких бородатых фигур предположительно европеоидного типа. Гробница Пакаля была как минимум на тысячу лет моложе любого из монументов Ла-Венты. Тем не менее крошечная нефритовая статуэтка, обнаруженная рядом со скелетом внутри саркофага, по заключению специалистов, оказалась гораздо древнее, чем другие посмертные дары из гробницы. Она изображала пожилого человека с европейскими чертами лица и эспаньолкой, одетого в длинный плащ.
Пирамида мага
Ушмаль, Юкатан
Ненастным вечером в 700 километрах к северу от Паленке я начал подниматься по ступеням другой пирамиды. Это было сооружение скорее овальной, чем квадратной формы, с довольно крутыми бортами. Его длина составляла 240 футов при ширине 120 футов, и оно поднималось на 120 футов над окружающей равниной.
С незапамятных времен это сооружение, напоминавшее замок некроманта, было известно как «Пирамида мага», а также как «Дом карлика». Эти названия происходят от майянской легенды, где повествуется о карлике со сверхъестественными способностями, воздвигшем пирамиду за одну ночь.
По мере подъема ступени становились все более узкими и неудобными. Мне хотелось инстинктивно наклониться вперед, прижаться к крутому склону и цепляться за жизнь. Вместо этого я поднял голову и посмотрел на пасмурное небо. Наверху кружили стайки птиц, оглашавшие окрестности пронзительными криками, словно в поисках убежища от надвигающейся катастрофы, а плотная масса кучевых облаков, закрывшая солнце несколько часов назад, как будто закипала от мощных воздушных течений.
Ушмаль
Пирамида мага является далеко не единственной, ассоциирующейся со сверхъестественными способностями карликов, чьи навыки каменщиков и архитекторов пользовались повсеместным уважением в Центральной Америке. «Строительство было легким для них, — говорилось в одной характерной легенде, — им стоило лишь свистнуть, как тяжелые камни ложились на место».
Как помнит читатель, в очень похожей легенде утверждалось, что гигантские каменные блоки при строительстве затерянного в Андах города Тиауанако «плыли по воздуху под трубные звуки».
Таким образом, и в Центральной Америке, и в отдаленных районах Анд странные звуки ассоциировались с чудесными полетами массивных каменных глыб.
Какой вывод я мог сделать из этого? Может быть, по какому-то странному совпадению две почти идентичные «выдумки» независимо появились в двух географически отдаленных регионах, но это не казалось правдоподобным. Не менее достойной внимания выглядела возможность того, что в двух разных историях сохранилась общая память о древней строительной технологии, позволяющей с «чудесной» легкостью поднимать огромные каменные блоки. Не странно ли, что воспоминания о почти таких же чудесах сохранились в Древнем Египте? В одном из египетских преданий некий чародей поднял в воздух «огромный каменный свод длиной 200 локтей и шириной 50 локтей».
Борта лестницы, по которой я поднимался, были богато украшены тем, что американский исследователь XIX века Джон Ллойд Стивенс назвал «образцами скульптурной мозаики». Как ни странно, хотя Пирамида мага была построена за столетия до Конкисты, наиболее часто встречающимся символом на этой мозаике был христианский крест. На самом деле, здесь имелось две характерных разновидности «христианских» крестов: разлапистый croix-patte, излюбленный рыцарями ордена тамплиеров и других крестоносцев в XII–XIII веке, и диагональный крест св. апостола Андрея.
Поднявшись по последнему короткому пролету, я достиг храма на самой вершине пирамиды. Он состоял из единственного помещения со ступенчатым сводом, с потолка которого свисали гроздья летучих мышей. Как и птицы, они были заметно встревожены приближающейся грозой. Пушистая масса висящих вверх ногами зверьков непрерывно шевелилась, складывая и расправляя кожистые крылья.
Я отдохнул на высоком помосте, окружавшем помещение храма. Глядя вниз отсюда, я мог видеть множество крестов. Они были буквально повсюду в этом древнем и причудливом сооружении. Я вспоминал Тиауанако и кресты, вырезанные там в далекие доколумбовы времена на некоторых из каменных блоков, разбросанных вокруг здания под названием Пума-Пунку. На ольмекской скульптуре «Человек внутри змея» из Ла-Венты задолго до рождения Христа тоже были вырезаны два косых креста св. Андрея… И теперь здесь, на вершине Пирамиды мага в майянском комплексе Ушмаль, я снова встретился с крестами.
Бородатые люди…
Змеи…
Кресты…
Разве может быть случайностью, что столь характерные символы повторяются в разных культурах и в разные исторические периоды? Почему их так часто вплетали в ткань совершенных произведений искусства и архитектуры?
Пророческая наука
Уже не в первый раз я подозревал, что смотрю на знаки и символы, оставленные неким культом или тайным обществом, стремившимся сохранить свет цивилизации в Центральной Америке (и, возможно, в других местах) в долгие века тьмы. Не случайно мотивы бородатого человека, Оперенного Змея и креста появлялись там и тогда, где прослеживались намеки на существование технически развитой и еще неизвестной цивилизации, вступавшей в контакт с местной культурой. Ощущение глубокой древности этого контакта подтверждалось тем, что о нем почти забыли в историческую эпоху.
Я снова подумал о внезапном появлении ольмеков в середине второго тысячелетия до нашей эры из непроглядной доисторической мглы. Все археологические свидетельства указывали на то, что они с самого начала почитали огромные скульптурные головы и стелы с изображениями бородатых людей. Я все больше склонялся к мысли, что некоторые из этих замечательных скульптур могли быть частью огромного культурного наследия, оставленного народам Центральной Америки за много тысяч лет до второго тысячелетия до нашей эры и впоследствии находившегося на доверенном хранении у тайного культа знаний — возможно, культа Кецалькоатля.
Многое было утрачено. Тем не менее племена этого региона — в особенности майя, строители Паленке и Ушмаля — сохранили нечто еще более загадочное и удивительное, чем таинственные монолиты; нечто еще настойчивее заявлявшее о себе как о наследии старшей и более высокой цивилизации. В следующей главе мы увидим, что майя лучше всего сохранили мистическую премудрость древних звездочетов, науку измерения времени, предсказания событий и даже пророческое искусство. Вместе с этим они унаследовали воспоминания о чудовищном Потопе, а также эмпирические знания высшего порядка, которыми они по-настоящему не могли бы обладать, — знания, приобретенные нами лишь недавно…
