Уставился в окно и буркнул:
– С женой посоветуйся…
Шульгин подавил тяжкий вздох и повторил насмешливо:
– С женой? О Тасе хочешь спросить? В институт поступила. На филфак.
Говоров резко отвернулся от окна и уставился на Дементия, чуть ли не с ужасом переспросив:
– Куда?!
– Туда же, – кивнул Шульгин.
Он отлично понимал, с чего так перепугался Говоров. Ведь Лиля тоже училась на филфаке. Правда, Тася была еще только на первом курсе, да и то – на заочном отделении, однако все равно – случайной встречи рано или поздно не миновать.
Шульгин отлично понимал, что ради такой встречи, ради того, чтобы хоть изредка видеть дочь, Тася и пошла учиться.
– Да… – протянул Говоров. – Привет ей передавай.
– Передам, – кивнул Шульгин.
– Тебя куда, домой? – угрюмо спросил Михаил Иванович. У него всегда портилось настроение, когда он спрашивал Шульгина о Тасе. А не спрашивать не мог…
– Нет, к партшколе, если не трудно, – попросил Шульгин. – У нас, видишь ли, сегодня вечер…
И тут же прикусил язык. Ох и болтун…
Сейчас Миха прицепится.
Ну, а как же, так и вышло!
– А я смотрю, что это ты при таком параде… – протянул Говоров. – А Тася что, не идет с тобой?
Вот же… все насквозь видит! И какая надежда в глазах…
– Разумеется, идет! – сухо ответил Шульгин. – Она вообще уже там. На такси приехала и ждет меня.
Глаза Говорова погасли.
– Ладно, Егорыч, давай к партшколе, – буркнул он и больше не произнес ни слова.
Шульгин вышел у подъезда, проводил взглядом машину… Настроение было – хуже некуда! Стоило только представить, что сейчас надо идти на люди и притворяться там записным острословом, каким его все привыкли считать…
«Может, домой вернуться?»
Ну, вернется. И что? Можно подумать, Тася будет ему рада.
Не будет. Не любит она его и не полюбит никогда!
Так какого же черта он явится мозолить ей глаза? Пусть хоть один вечер от него отдохнет. А он…
А он сейчас напьется – и повеселеет. Никуда не денется!
* * *
Тася почувствовала, что глаза начали слипаться. Взглянула на часы. Ого, да времени почти полночь! Ну и засиделась она…
Она засиделась, а Дементий что-то задержался. Пора бы и вернуться уже.
Тася умылась, приготовила себе постель на прочно обжитом диванчике в гостиной, однако ложиться не стала: взяла книжку и села в кресло.
Дементий вот-вот вернется. Пусть видит, что она сидит и ждет его. Наверное, ему будет приятно, что жена – ждет.
Но время шло, а Дементий не возвращался.
Тася таращилась в книгу, ничего не видя, хотя спать уже не хотелось. Она злилась так, как не злилась никогда в жизни.
Ну сколько можно веселиться?! Все-таки семейный человек! Вон на полочке фотография стоит: он и Тася в день свадьбы. И у Шульгина в паспорте лежит такая же фотография, только маленькая… Хотя паспорт он с собой не взял, на столе забыл. И фотографию забыл. И про Тасю забыл… забыл, что оставил дома жену одну. Ну ладно, она сама осталась, по своей воле, но все-таки… Ведь второй час! Нет, она не ляжет. Пусть ему станет стыдно, когда увидит, что она сидит тут и ждет его!
Когда часы показали половину третьего, Тася была уже вне себя от беспокойства и страха.
Что-то случилось. Конечно, с Дементием что-то случилось! Наверное, он слишком много выпил. Пошел домой, а по пути упал, ударился… Где-то лежит без сознания… Или сердце прихватило!
А может быть, его увезли на «Скорой»? Нет, все гораздо хуже. Если бы на «Скорой», он попросил бы сообщить домой. А если никто ничего не сообщил… Что можно сообщить о каком-то неизвестном, найденном на улице без документов?..
Случилось самое страшное, вот что случилось!
Тася схватилась за телефон, набрала ноль три:
– Скажите, пожалуйста, как мне позвонить в морг?
Она узнала номер, она даже позвонила туда – и, с трудом подбирая слова, описала своего мужа:
– Мужчина пятидесяти шести лет, высокий, красивый, волосы у него темно-русые, с проседью. Глаза карие. Одет в светлый костюм, при светлом галстуке…
Горло перехватило, когда вспомнила, как завязывала Дементию этот галстук!
– Нету у нас таких, – буркнули в трубку. – Да ты не переживай, бабонька, нагуляется мужик – и вернется. Экие ж вы нервные – сразу по моргам названивать!
Тася уронила трубку.
Нагуляется – и вернется?! Да что ж ей сразу не пришло в голову самое простое: Дементий и в самом деле загулял! Он сейчас у какой-то женщины! Перепил – ну и… наверное, в таком состоянии ему все равно, с кем утешаться. Знает же, что у собственной жены не найдет того, чего хочет так давно.
Утешается, значит… А она тут мечется из угла в угол! Ждет! Места себе не находит!
Нечего глупостями заниматься. Надо ложиться спать. А то придет – увидит, что она сидит в кресле, как дура, – еще и на смех поднимет! Скажет: «Что это ты, Тасенька, забеспокоилась, как самая настоящая жена? Но ведь я тебе просто сосед по квартире и добрый приятель, а не муж! И нет у тебя никакого права за меня беспокоиться!»
Тася рухнула в постель, даже не заметив, что не выключила светильник, что так и не сняла платье. Зажмурилась, как могла крепко, зовя сон.
Сон не шел.
Уже рассвело за окном, когда дремота наползла, наконец, на глаза…
Внезапно с улицы долетел гудок машины, пронзительный в утренней тишине.
Тася подхватилась, кинулась к окну, уверенная, что сейчас увидит Дементия, который выходит из такси.
Нет, это не он. Его все еще нет.
Кому же это взбрело в голову сигналить ни свет ни заря, люди же спят, одна она…
Тася отвернулась от окна – да и замерла, глазам не веря.
В кресле сидел Шульгин.
Вернее, полулежал, нелепо улыбаясь.
Живой, здоровый – и пьяный! Пьянющий!
Как это Тася не услышала, как он вошел? Значит, все же заснула…
Фу, какой у него мерзкий вид! Рубашка измята, расстегнута, волосы всклокочены… И она еще называла его красивым?! А винищем-то несет…
И из-за этого пьяницы она мучилась всю ночь?
Злость вскипела мгновенно.
– Дементий, где ты был?
Тасе самой стало холодно от звука своего голоса, а ему хоть бы хны!
– А ты где сделала прическу? – спросил вязким голосом и покрутил рукой вокруг головы, не сразу, впрочем, найдя, где она расположена.
