Дарко напрягся, что каждая мышца окаменела. Тот же голос продолжил вещать:
– Не доглядел за своей дочкой Доброга. А ещё старостой зовётся! Что за староста, если собственная дочь ни в грош слово его не ставила. Она и младшая уподобилась старшей, хоть и не вызрела ещё. Доброга барыш взял, хоть девка ещё не на выданье, а он уже продал её.
Княжич, смяв кулаки, медленно повернулся, чтобы посмотреть на говорившего. Прямо за спиной сидел косматый мужик, подстриженный под горшок. Овчинный тулуп и простецкие сапоги выдавали в нём не купца или важного чина человека, а скорее гостя, что едет на торг что-то приобрести или, напротив, продать. Рядом с ним сидел светловолосый парень.
– Это кто же такой? Кому же запродал? – спросил кто-то другой, верно с недоверием и насмешкой, Дарко не видел, но чувствовал.
– Вот Станил, сын мой, не даст соврать, – положил рассказчик широкую ладонь на плечо юноши. – Ему Доброга обещал старшую дочь Станиславу, а та, потаскуха, взяла и сбежала.
Слушавшие во все уши местные купцы и люди сторонние щерили зубы.
Княжич не заметил, в какой миг гнев опалил его всего.
– Дарко, оставь, – призвал его кто-то из гридней, но не был услышан.
– Волот Мстиславович пожелал одну из дочерей старосты Доброги, – после короткого молчания поведал мужик.
– Да ну, брешешь ты всё, мельник! – махнул один из постояльцев, явно и слушать не желая. – Неужели княжич Волот Мстиславович во всех деревнях да соседних княжествах не мог себе найти невесту?! На кой ему девка из глухомани дремучей? Простолюдинка бесхребетная!
– Клянусь своей мельницей! Боги не дадут солгать, – осенил себя знамением мужик. – Росью дён три назад забрал отряд княжеский! Блудницы беспутные, вот они кто!! – выкрикнул зло.
Но не договорил. Дарко с ходу врезал ему куда-то в ухо. Мужик вылетел из-за скамьи. Княжич, не дожидаясь, пока тот раскричится и поднимется, схватил противника за шиворот, вздёрнул на ноги. Хоть тот и был с сединой, но крепкий и широкий, как дуб. Остальные мужики мгновенно подскочили.
– Кто такой? – потребовал Дарко ответа у осквернителя, встряхивая его.
Тот, зажимая ухо, из которого сочилась кровь, заморгал растерянно.
– Мельник я, Ивар, – проговорил с трудом.
Но очухавшись, Ивар разглядел, что перед ним возвышается юноша чуть старше его сына Станила. Лицо мужика перекосило гневом.
– Ах ты щенок! Ах ты сволочь! Да я тебе щас! – мельник сделал попытку вырваться, замахиваясь тяжёлым кулаком.
Дарко увернулся, а потом, неожиданно раздался голос Полада.
– Берегись!
Только было поздно, не успел княжич обернуться, как мелькнула тень Станила, а затем последовал сокрушительный удар куда-то в шею. Что-то надломилось, а затем с раскатистым стуком упало на пол. Дарко и не сразу сообразил, то его ударили стулом. От взрывной боли застучало в голове и ушах, а на глаза мгновенно проступила влага. Дарко чуть пошатнулся, потеряв равновесие, но устоял, крепко схватив за ворот Ивара, впечатал кулак ему в скулу. Тот отлетел, опрокидывая за собой лавку, с грохотом расстелился на полу.
Поднялся переполох. Полад вступил в драку с одним из местных, гридни, что повыскакивали из-за стола, подоспели вместе с детинами, что смотрели за порядком постоялого двора, заламывая руки мельнику, его сыну, да тем, купцам, кто вступал с ними в спор.
– На кого руку поднял, паскуда! Это же княжич Дарко Мстиславович, олух ты старый! Чтобы духу тут твоего больше не было, чтобы нога твоя здесь не ступала, и всей твоей родни!
Совсем скоро мельника и всю его свору вытолкали взашей за дверь. Хотя Дарко сквозь звон в голове и разливающуюся по затылку чудовищную боль едва понимал, что происходило вокруг, окружение казалось каким-то заторможенным. Он огляделся. Девки в испуге жались к двери, столы и лавки перевёрнуты, люди, что собрались вокруг, как закончилось зрелище, вновь расселись по местам, бросая на княжескую братию косые взгляды. Продышавшись, Дарко ощутил, как ткань рубахи мерзко липнет к спине. Схватился за шею и тут же скривился от боли, на пальцах осталась кровь. Всё же пробил, гад, голову.
– Ты как? – подоспел побратим, и когда увидел кровоточащую рану, громко выругался. Потом подхватил княжича под локоть и потянул за собой, наказывая остальным остаться проследить, чтобы деревенские не ушли. – Пойдём. Мельник с его сынком пожалеют, что подняли руку на княжеского сына, – пообещал волынянин.
– Лучше пусть проваливают, – выдавил Дарко, дыша глубоко, унимая подкатывающую тяжёлой волной тошноту.
Хозяин двора проводил княжича на второй ярус жилья в приготовленную для дорогого гостя клеть, по пути велев девкам натаскать воды и полотна. Распахнув широко двери, пропустил первыми рослых мужчин в небольшое озаряемое глиняными светцами помещение. Дарко здесь останавливался не раз, а потому хорошо знал это пристанище, которое было лучшим во всём доме.
Извиняясь за случившуюся склоку, младший хозяин удалился, потупив взгляд. Дверь ещё не прикрылась, и вместо него тут же в клеть нырнула чернавка, принеся ушат горячей воды и полотна. Дарко не стал дожидаться, пока его вежливо попросят, скинул испорченный кафтан и рубаху, утёр кровь ей же с шеи, прижал к затылку, уговаривая плескавшую боль утихнуть.
Полад с любопытством поглядывал, как миловидная чернавка закатала рукава, взяв плотно, промочила его в разбавленной воде, отжав, приблизилась, заставляя пострадавшего сесть на стул и повернуться к свету, принялась бережно смывать кровь со спины. Волынянин, чтобы не мешать, примостился неподалёку на сундуке.
– Так я не понял, что на самом деле случилось с… – он осёкся, быстро переведя взгляд на девку и обратно, – …что со старшей?
Видно тоже волновала его эта недосказанность.
Дарко пожал плечом. Остаётся только догадываться, что скрыл от них Доброга.
– Хотелось бы и мне знать. Но чтобы ни случилось, этот ублюдок Ивар не имел права оскорблять их, пускать грязные слухи, – прошипел он, чувствуя, как щиплет от воды затылок.
Призывая спокойствие, княжич всё же подумал, что нужно обязательно о том спросить у Росьи, потребовать объяснений. И лучше бы прямо сейчас, но опасался, что только напугает её своим видом. Да и что бы там ни было, какие бы слухи ни ходили, а Росья нужна.
«Нужна её сила», – с горечью подумал он.
Девица, перехватив из руки Дарко рубаху, чуть коснулась его пальцев горячими ладонями. Совсем безобидный жест, но Дарко быстро понял, что он мог значить, а всё естество от малейшего намека восстало в готовности. Кровь разгулялась по телу от одного лишь представления того, что Росья могла бы оказаться рядом вместо чернавки и касаться его. Девка осторожно провела чистым полотном по затылку, протирая рану. От каждого прикосновения он вздрагивал, но вовсе не от боли. Как ни странно, рези он не ощутил, даже тошнота унялась, оставив только шум в голове и тянущую истому в животе. Череп ему не попортили. И слава богам.
