Князь встретил его хмурым взглядом, на что Дарко ответил ему тем же. И не потому, что меж ними были накалённые отношения, а потому, что Дарко устал исполнять его веления, не получая взамен никакой поддержки и благодарности. Впрочем, ему это и не нужно было, но ощущение того, что он отдаёт больше, чем получает, тянуло вниз несметным грузом, лишая его немалой силы. И видят Боги, что всё это ему осточертело. Но он держался и продержится, верно, ещё долго, терпения хоть отбавляй, что в последнее время только во вред. Однако стоило подумать о Волоте, как из глубины вместе со злостью всплывало сожаление и волнение, и от этой гремучей смеси хоть на стену лезь, а поделать ничего нельзя. Вот так и с отцом, вроде понимал его, но не мог не раздражаться на его давление.
Пройдя к длинному столу, Дарко опустился на прежнее место. Челядь уже зажигала лучины в светцах. Стемнело быстро, да и нутро уже завязывалось в узел, хотелось есть. Как только горница опустела, Мстислав первым нарушил молчание, прожигая Дарко взглядом.
– Почему не известил меня, что приехал? – спросил он в лоб.
– Разве слуги не доложили?
Отец хотел было возразить, да передумал, затушив успевшие распалиться огоньки гнева во взоре. Дарко, всё же не выдержав напряжения, сдавил кулаки.
– Да, меня оповестили и сказали, что привёз ты одну девушку.
– Опоздали мы, другая уже вышла замуж. А где Мирогост? – поинтересовался княжич, вспоминая, что волхв не вышел встречать его во двор, как он обычно это делал.
– Мирогост… – натужно и задумчиво проговорил князь.– Тебя он интересует, а о Волоте ты не хочешь узнать? – в голосе его заскрежетал лёд.
– Я всё уже знаю, – так же прохладно ответил сын, призывая себя не кипятиться, но видно плохо выходило. Отец был невыносим. Разве Дарко виноват в том, что творится с Волотом?
– Почему так долго, Дарко?
– Я честно спешил, Росью… невесту я же не мог насильно тащить, не останавливаясь ни на ночь, ни на привалы? К тому же дожди зарядили непросыхаемо, да и Росью… невесту привёз не совсем здоровую. Захворала по дороге.
Дарко смотрел хмуро, скрипя зубами и играя желваками, ненавидел оправдываться, но отец всё время его вынуждал это делать. Мстислав, помолчав немного, выслушав всё, малость смягчился. Самое время сказать о своём решении.
– Мне нужно тебя кое о чём предупредить… – начал Дарко, решая обрубить всё топором, но тут скрипнула дверь, не позволив договорить княжичу.
На пороге появился, слава богам, Мирогост, да не один, а со жрецами. Случившаяся заминка позволила немного расслабиться княжичу, разжать кулаки, расправить сведённые до судороги плечи. Мстислав даже привстал и вдруг побледнел разом – а ну как случилось что с Волотом?
– Не беспокойся, князь, с хорошей вестью мы, – успокоил его сразу волхв, призывая сесть обратно. – Волот пришёл в себя. Только время ему нужно, чтобы оклематься, к ночи на ноги встанет.
С запозданием сердце в груди забухало часто, а по телу лавиной жар разлился. Вот так всегда, по острию ножа, по краю пропасти.
– Так не стойте, проходите, – кивнул князь.
Дарко уловил, как подрагивают руки отца, и укорил себя, что был слишком резок с ним, его слабость перед бедой он не мог сносить.
Служители богов прошли к лавке, рассаживаясь вдоль стены.
– Пришли речи вести, князь, и судя по всему, разговор у нас будет долгим, – сказал великомудрый волхв, и взгляд его что колом упёрся в Дарко.
– Женить нам надо Волота до этой зимы.
Княжич окаменел, что даже и дышать перестал.
– Как до этой зимы?! – развернулся он всем корпусом к Мирогосту. – Я отцу её, старосте Доброге обещал, что девица будет год целый жить в стане, пока срок её на выданье не подойдёт. И приближаться к ней не позволю.
Волхв плотно сомкнул губы, выдерживая пылающий гневом взгляд Дарко. Повисла такая оглушительная тишина, что было слышно, как кровь бухает в висках. Мстислав не без удивления глянул на Дарко.
– Не наша это прихоть, – первым спохватился волхв. – Эта нежить все жилы из Волота вытянула, и нужно поспешить.
Дарко не мог поверить своим ушам. Припомнил он разговор последний с Миргостом, ни о какой женитьбе и речи не было.
– Хочешь, чтобы я пошёл против своего слова? – он сам не понимал, почему его это так взволновало, ведь знал, что всё к тому и сведётся.
– Ей надо ещё окрепнуть, не готова она силой своей делиться.
– За это не переживай, она не Града, намного сильнее, выдюжит.
Княжич стиснул зубы, сказать было нечего. Он медленно повернулся к отцу и не знал, какими усилиями сдержался, чтобы не выпустить гнев, не разнести здесь всё. Мстислав, приободрившись духом, внимал словам жрецов. Дарко слушал их в пол-уха, думая обо всём, что случилось с ним за последнее время. Старцы обсуждали день обручения и нужные приготовления для празднества.
Не вытерпев, княжич всё же поднялся со своего места.
– Меня не считайте, – сказал он твёрдо, глядя непреклонно на отца. – Я отправляюсь с Поладом в Ставгонь.
Вся краска с лица князя схлынула, жрецы тоже притихли.
– Как хочешь, – наконец, сказал Мстислав, положив ладони на стол.
Дарко хмыкнул, дивясь столь быстрому согласию князя. Хотя чему тут удивляться, он сделал всё то, что было необходимо, теперь не нужен. Но даже если бы отец стал препятствовать, Дарко бы его не послушал, и видно тот это предвидел.
– Я уже не могу тебя удерживать, ты достаточно окреп, чтобы решать самому как тебе поступать. Могу дать тебе только своё благословение. Вижу твою потребность самоутвердиться в своих решениях, испытать себя на храбрость и отвагу, испытать судьбу и пройти свой путь, и я не имею права вмешиваться в твой выбор.
И чем дольше говорил Мстислав, тем больше внутри будто всё коркой покрывалось. Вот как теперь он заговорил! Но, впрочем, упрекать князя сын не смел. Отец дал всё, что мог, и возлагал все свои силы и надежды на Волота, и стол княжий подготавливал ему с малолетства, Дарко же был как запасной.
Княжич поклонился жрецам в знак почтения и поспешил уйти.
В горнице уже гремели голоса побратимов, собиравшихся на вечернюю трапезу, но к ним не хотелось идти сразу. Дарко, покинув терем, поднялся по длинной крутой лестнице сторожевой вежи.
Княжеское гнездо погрузилось в сизо-чёрные тени, но стоило пройти чуть дальше, глаза обжёг пурпурно-алым светом закат, знать к холодам. Дарко безмолвно прошёл вдоль стены, наблюдая, как за окоём медленно тонул огненно-алый диск. Тянущиеся лучи опаляли раздувшиеся кручи, достигая холма, на котором стоял город, ярко освещая верхушки веж и высоких крыш теремов и амбарных построек, что словно семечки, были натыканы вдоль берега широкого русла Вольи. Похолодало ощутимо. Как только ветер затихал, тянуло горьким дымом с берегов, где жгли костры посадские, и над кровлями поднимался плотный слой мутного желтоватого смога. Сонно кругом было и тихо, отгремели последние гулянья уходящего лета, постепенно погружался в спячку народ. Самое время засесть по избам с иглой в руке или резаком, ваять новые оглобли да лепить из глины кувшины. Дарко поднял взгляд, отрывая его от копошащихся, словно сонные пчёлы, людей и устремил его вдаль, за косогор. Со святилища тоже клубился дым, верно жрецы пришли сразу с обряда.
