В один миг всё омрачилось, когда вспомнила она ночь в постоялом дворе, девку голую. Тут уж хоть волчицей вой, а щёки запекло так, что тронь – обожжёшься, что яблоки только из печи. Как бы ни влекло к нему, а суженый её – Волот, и лучше выкинуть лишнее из головы и принять то, что боги посылают, не навлекать их гнев на себя. Но облегчения то не принесло. Росья вспомнила сестру. А ведь у Станиславы сложилось всё так, как хотела она, пусть и сбежала, но осталась с любимым, разве это не девичье счастье? Пусть и без крова да богатства (сестрица даже нарядов своих не взяла), а с тем, кто дороже всех на свете. Росья бы, будь она на месте сестрицы, никогда бы на подобное не решилась, духу не хватило бы. Слаба. А будь Станислава на месте Росьи, то та не растерялась бы, извернулась, но получила б своё.
Дверь после ухода лекарки снова раскрылась, и в светлицу тихо вплыла Щасна с подносом в руках. Руяна уж тут рукоделие своё отложила, присела за накрытый стол. Кормили девушек сытно и разнообразно, балуя и пирожками с ягодами, и икрой красной, что ложками можно было на хлеб намазывать. Правда Хайда советовала лёгкой пищей обойтись хворой, но Росья и части не съедала из того, что приносили, а вот Руяна уплетала за обе щёки. Что и говорить, девушка она была видная, такую верно обнимешь и хоть что-то почувствуешь, запомнишь, не то, что она – жилка. Насытившись, Щасна собрала опустившие плошки да крынки и с кротким поклоном удалилась. Внешне чем-то чернавка напоминала Руяну, волос тёмно-русый и глаза такие же тёмные, но не с золотистыми крапинками, как у Руяны, а с зеленоватыми, такое же круглое лицо и грудь пышна, и движения плавные, неторопливые, только Руяна была живая, что ручеёк весенний, а Щасна – будто скованная льдом река. Да и молчалива, и отрешённая от окружения, что глухарь, хоть и слышит, а делает вид, будто не понимает.
Утро расходилось, всё громче были слышны уличные звуки да топот чернавок за дверью.
– Так, всё, – поднялась Руяна из-за стола, наблюдая тоскливый взгляд дочки старосты. – Смотреть на тебя тошно. На двор пойдём, нечего тут стены стеречь.
Росья нахмурилась. Покидать терем и не хочется вовсе, с насиженного места сходить. Тут тихо и тепло.
Чернавка засуетилась так, что отпираться уже и ни к чему было, пришлось подниматься. Руяна сама подобрала наряд, зная, что Росья к тому безразлична, и помощниц кликать не стала. Из нарядов был выбор обширный, многочисленные платья Станиславы – матушка собрала все, да и её утолкла, те, что вышивала Росья на родине долгими зимними вечерами. Руяна, конечно, выбрала самое яркое, но спорить с ней не было никакого проку, всё равно не победить её упорства.
– Ну, чего ты духом поникла? Нельзя так всё время, в тени да без движения. Вон и цвет лица потускнел, а так хоть на воздухе, глядишь, и румянец появится. Да и… – чернавка запнулась, помогая Росье одёрнуть подол расшитого мелкими завитками корсака. – Вдруг… Кого и увидим…
Росья с недоумением посмотрела на девушку и тут-то смекнула, о ком именно чернавка говорит. С Поладом, поди же, Руяне тоже расстаться пришлось. Не виделись уж сколько. А она даже не упоминала о нём, видно, как и Росья, всё внутри переживает, наружу показывать боясь, хоть на Руяну это и не похоже. Не успела Росья подумать о том, как тут же вспыхнула.
«Может, и Дарко увидим».
Росья тут уж сама начала охотней одеваться. Приняла и венчик, расшитый жемчугом, который Руяна сунула ей в руки, завязала длинные ленты бантом на затылке. Бросив косой взгляда на серебряное блюдце, она всё же не сдержалась. Взяла зеркало в руки и взглянула на себя, да тут же отринула.
«Что делаю?! Дурёха!»
Будто не хозяйка самой себе! С судьбой своей примириться нужно, зачем же понапрасну грезить о том, чего не начертано ей? Да, Дарко обещался зайти, но ведь нет его. Все его знаки внимания только ради жалости да утешения. Росья, сглотнув подступающий к горлу ком, потеребила в дрожащих пальцах кончик косы.
Руяна, раскрасневшаяся от рьяных сборов, уже вертелась перед этим самым зеркалом, которое только что Росья положила на лавку.
– Ну, пойдём! – повернулась она к девушке.
Росья в изумлении приподняла брови. Как же хороша была Руяна! В цветастом платье, что шло к её тёмным волосам и глазам, в сапожках красных, и такой же алый, как маков цвет, венчик на голове. На загляденье девка.
Руяна легонько прихватила под локоть остолбеневшую Росю, верно опасаясь того, что девушка передумает.
– Дозволения нам не давали никакого выходить, – в последний миг возразила Росья, всё ещё надеясь остаться в хоромине, раздеться до исподнего и залезть под покрывало.
– Да что мы, в самом деле, в темнице какой?! – всплеснула руками девка, и в её глазах заплясало негодование, что ещё больше красило её круглое лицо. – Уж по двору пройтись никто нам не запретит.
Больше не давая никакой возможности отпереться, чернавка, прошла к двери и широко раскрыла её, выкрикнула наружу:
– Невеста княжича прогуляться желает!
Росья, казалось, покраснела до самых ушей.
– Руяна! – шикнула она, но было уж поздно, тут же вбежали Щасна и Ясинка, накинули на плечи Росьи и шубку мехом внутрь, и голову покрыли платом поверх венца.
– Так-то лучше, – довольно улыбнулась Руяна и шагнула за порог, следом пришлось направиться и Росье.
Так в сопровождении чернавок и вышли на крыльцо, спустились на небольшой двор, куда привезли Росью в повозке ещё недавно. Утро выдалось и в самом деле холодным, казалось, едва ли не морозцем прихватило землю, да хрустела под ногами сухая трава. Небо сияло голубым бездонным родником, только у окоёма солнце вспыхивало золотом, обливая верхушки деревьев. Пусть и лучи его ещё не добрались до массивных бревенчатых стен теремов, но от открывшегося вида делалось тепло.
Теремов было три, не считая мелких построек, что громоздились приростками. Отдельно стоял, как бы немного в стороне, терем, в котором и разместили девушек, а два других были соединены крытыми переходами. Росья опустила взгляд, моля богов, чтобы не встретиться с кем-нибудь из хозяев. Хоть она и тянулась всей душой поскорее обойти жилые хоромины, пытаясь ускорить шаг, но Руяна нарочно не торопилась, всё разглядывала княжеские убранства.
Ступая по голой земле, Росья слушала болтовню чернавок, медленно подходя к воротам, что вели за стены города. Стражники издали наблюдали за девицами, а тем только и дай построить глазки. Росье же захотелось посмотреть, что там, по ту сторону глухой стены, да и разгулявшись, она уже не чуяла холода, что пробирался поначалу и за ворот, и под полушубок, но за стены не выпустят их одних. Потому девицы даже не пытались, неторопливо, лебяжьими походками пошли стороной дальше.
Росья заметила, как тихо было кругом, доносилось лишь редкое карканье ворон, да скрипы колодезных журавлей. Видимо, стан находился на самом отшибе, куда не доносилась городская суета и лишние звуки. А вскоре из разговоров чернавок Росья узнала, что за воротами раздолье – хоромы возвышалась на холме у русла реки. От того стало теперь понятно, почему небо казалось таким близким.
