– Тут я, – отозвался волхв. – Говори.
– Где Вагнара? Хочу видеть. Найди её. Они забрали. Степняки.
Старик, переглянувшись с травницей, ответил:
– Отдыхай. Здрав будь, Боги с тобой. Испей водицы, легче станет.
Наволод приподнял голову Данияра, и Зарислава поднесла к сухим губам ковш с целебным питьём, пахнущим вязко и душисто. Князь отпивал большими глотками, смотрел на травницу, но будто и сквозь неё. Теперь, вблизи, она разглядела его лучше и в который раз отметила, как похожи они с Марибором. Знать, сильна кровь. На побледневшем лице его, на скуле, Зарислава приметила родинку с крупинку.
Маета длилась всю ночь: когда князь пробуждался, Зарислава поила его отваром, Наволод отирал лицо и всё шептал, призывая Богов вернуть юношу в явь. И как только Зарислава слышала злой шёпот и чёрные тени, что крались к постели раненого, подсаживалась к Данияру и молила о защите. Тёмные духи со злым шипением отступали, прячась, в подпол и в щели. И так до самой зорьки: травница то прогоняла смерть, то поила отваром Данияра, и когда в окошке разлился рассвет, только тогда князь стих и погрузился в крепкий сон. Зарислава некоторое время слушала его мерное дыхание. Наволод устало тушил лучины и свечи. Казалось, постарел за эту ночь: ссутулился, впали глаза, а шаги потяжелели.
Солнце заиграло переливами, освещая клетушку, пропитанную травами и воском. Запели птицы, и Зарислава облегчённо выдохнула – всё скверное позади, беда обошла стороной. Смогли отвести. Устало опустившись возле печи, которая остыла, но ещё дышала слабым теплом, травница прикрыла крышу туеска, думая о том, что это ещё не всё. Днём уже не так опасно, но с наступлением ночи ей вновь придётся бороться за жизнь князя.
– Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, – разбил Наволод глухую тишину.
Зарислава кивнула, ощущая, что и впрямь измоталась. Поднялась, глянув на спящего Данияра, отступила к порогу.
– Вернусь к закату, – оповестила она волхва и вышла.
Ступая по ещё спящему терему, Зарислава прошла мимо светёлки княжны, остановилась, было. Нужно бы сказать, что ныне Радмила может даже поговорить с женихом, но не стала тревожить так рано, пошла дальше.
Верна спала. Зарислава, стараясь не шуметь, отставила туесок на сундуке, сама повалилась на постель. Закрыла глаза, но обдумать всё услышанное и увиденное не смогла, мгновенно провалилась в сон.
Глава 10. Благодарность
Повернувшись набок, Зарислава сладко вынырнула из сна. Клеть заливал яркий дневной свет. Лавка Верны была застелена, убраны платья. Травница оказалась укрыта тонким стеганым одеялом – видно челядинка позаботилась о ней.
Полежав ещё какое-то время, она села, откидывая покров, почувствовала себя выспавшейся и на удивление отдохнувшей. Минувшая ночь казалась страшным сном. Будто и не было сиплого дыхания Данияра, злого, пронизывающего до нутра шёпота духов, тяжёлого воздуха, пропитанного болью и кровью. С денницей
17 Купало сжёг всё скверное и чёрное, жизнь текла чистым источником: щебетали птицы, лёгкий ветерок тревожил занавеску на оконце, гудели кукушки в садах. Зарислава сонно прищурилась и выудила из сумы Чура.
– Благодарю, дедко, за помощь и защиту… – проговорила она и погладила бережно пальцами вырезанного из дерева старца с густой бородой и бровями, глаза – почти что щелочки, а всё одно мудрость выказывали. Дерево уже поистёрлось и поменяло цвет. Видно у многих людей он побывал в руках, многих хранил, а от того силу имел великую. Зирислава спрятала его обратно под подушку.
Вроде в крепости люду много, но как-то пустынно и глухо с улицы. Надо будет погулять по крепости, посмотреть, как живут тут люди, да по двору пройтись, на стены подняться. Поглядеть на просторы, подышать воздухом уж никто не запретит. Второй день только, а как в колодце – в мире подземном, и хочется подставить лицо солнышку, почувствовать явь.
Вот бы домой на чуток вернуться, по лугу побегать, да в реку чистую окунуться, на облака поглядеть. Они вон, поди, нынче пуховые – медленно плывут себе над лесом. Зарислава ощутила, как остро ей того не хватает. Если б могла, то птицей обратилась бы, взмыла в небо, вернулась в родные озерца.
Девица фыркнула – глупость какую подумала. Но нет, не глупость, и такое на земле великой встречалось, в дремучем, бескрайнем лесу всякое живёт. Ведь поговаривали ялыньские, что живут на земле потомки звериного рода, что меняют человеческое обличие да перекидываются в живность разную и ходят они в таком виде по мирам разным, народу неведомым.
Зарислава вдруг встрепенулась, припомнила слова волхвы-матушки. Вспомнила да обмерла. Про оборотня она и запамятовала, забыла, что следует ей души звериной остерегаться, смотреть в оба глаза. Да только врагов она не чуяла рядом с собой. Вагнара и та сбежала.
"Может, не так растолковала Ветрия видение своё да резы неправильно прочла? Кроме Данияра и Марибора в тереме княжеском никто более и не проживает".
Марибор… от одного только упоминания о нём дрожь пробирала. С чего бы? Дурного он ничего не сделал – ну назвался женихом, да разве Зариславе по первой это? В Ялыни так и вовсе отбоя не было, и не смущало её то, не теснило нисколько. Но ялыньские молодцы, верно, в сравнение не идут с воинами Волдара и того же Доловска, с теми, кто держит оружие крепко да твёрдо стоит на ногах. Зарислава же испытывала холод при виде Марибора, прямо так сквозь землю бы и провалилась под взглядом синеглазого воина, но что-то притягивал её в нём, будто чары накладывал, заставляя цепенеть и против воли поддаваться ему. Это изрядно пугало её. Марибор внимателен, о племяннике своём печётся, а ведь он и ненамного старше Данияра, и так заботится о нём. Да и разве может зверь быть столь обходительным? Невесту привести, за князем по лесам шастать, искать?
Сразу припомнился ночной разговор с Верной. И ненароком разволновалась, потянулась к волосам, стала плести косу.
Что бы ни мыслила, а всё к одному – нужно подальше держаться от него, так и обручье силком нацепит на запястье без согласия, и прощай девичья честь и свобода, а вступиться за неё и некому тут! Родичей да братьев у неё нет. А волхва искать девку свою не отправится, годы её не те. Потом докажи, что не согласна она была, вон уже и Верна, и Радмила поют сладко о нём ей в уши. Стало по-настоящему боязно за себя, когда поняла, во что увязает.
Разве думала о том, когда соглашалась помочь княжне? Нет, не думала, и Ветрия поди не мыслила. Так ей и не стать жрицей вовек!
Вспомнив своё обещание перед Богиней, она ощутила, как всё внутри так и перевернулось, засвербело, замаялось. Что же она, получается, пустословила зазря?! Зарислава вздёрнула подбородок. Не на ту напали. Она не какая-нибудь безвольная холопка, чтобы так с ней обходились. И пора выкинуть всякие мысли постыдные из головы.
– Хватит уже стенать, пора и честь знать, – прошептала Зарислава самой себе.
