— Позволь, заберу почистить, — появилась в дверях Малютка. — Завтра же и верну.
Зарислава не стала отказываться от помощи, ведь у неё даже пока ещё нет крова над головой, если удастся добраться до терема — и то ладно, но опять же не раньше полуночи.
Она кивнула, и девица, подобрав с лавки дорожную одежду, ловко шмыгнула за дверь, сошла с порога. Зарислава поняла, что Малютка всё больше ей нравится: много не болтает и добра в меру.
Небо давило своей чернотой и хмарью. Идя позади хрупкой девицы через двор, Зарислава ощутила, что на неё надвигается такое же что-то тёмное, потаённое. И в ответ этой мысли в груди толкнулась тревога. Зарислава даже остановилась, чувствуя внутри смятение. Сковал страх за Марибора, страх, что она потянет с него жизнь.
— Что случилось? — подступила Малюта.
Зарислава подняла замутнённые глаза на девку и, увидев её золотистые, как солнце, глаза, мгновенно успокоилась, мотнула головой, чувствуя, как тьма отхлынула, позволяя свободно дышать.
— Наверное, долго паром дышала. Уже прошло, — заверила она.
Малютка выпрямилась, отступила, однако почуяла неладные перемены в травнице. В молчании они добрались до общей избы, где на пороге их встретила Пригода. В вечернем свете глаза её были ещё ярче. Она показалась Зариславе красивой женщиной, было в ней что-то особенное, отличающее её от остальных. Тонкий прямой нос, очерченные губы, пусть и складки залегли возле крыльев носа, но это только придавало её улыбке выразительности. Узнать её ближе ещё будет время.
Стол собрали в той же горнице, потому как на улице поднялся прохладный, неприятно забирающийся под одежду ветер. Как и думала Зарислава, народу собралось тьма. Тут были и волдаровские кмети, которые один за другим подтягивались к столу прямо с бани, раскрасневшиеся, ещё с влажными кудрями. Марибор с Зарубой видно первые пришли, сидели и толковали о чём-то. Сыновья Гоенега с серьёзными лицами восседали по обе стороны от волхва, и старцы, и мужи самого острога, верно главные из всех, кто до прихода князя держал власть, охраняя стан. А вот женщин, кроме как вошедших Пригоды и Зариславы не оказалось.
Марибор окинул Зариславу взглядом таким, будто целую вечность были в разлуке, и её неумолимо потянуло приблизиться к нему, окунуться в его тепло, запах, коснуться загорелой кожи, погладить твёрдую грудь, мышцы рук, сильную шею, ощутить крепкие объятия, дающие защиту и уверенность. Зарислава моргнула, сбрасывая неуместные мысли. Что же такое творится? Но потом сдалась и признала, наконец, что просто хочет тепла, и давно хотела, за долго до того, как покинула Ялынь. Марибор, распознав её замешательство, изменился в лице. Синие глаза его на короткий миг потеплели. Однако его быстро увлекли разговором старейшины.
Пригода, посадив рядом с собой травницу, благосклонно молчала, не мешая мужчинам вести разговоры. Горница быстро наполнилась оживлённым шумом, а девицы дворовые одна за другой выносили на стол снедь и полные кваса и браги ендовы. И только тут Зарислава смекнула, что к чему. Недаром нарядные да без лент в косе, верно понравиться хотят пришлым воинам. Вот и Вратко смотрит как на рыженькую красу, словно медведь на малину. Чем не повод себя показать да хозяйкой-умелицей? И за этими переглядами да неспешной беседой Марибора с Гоенегом в свете огней факелов травница, забывшись, всё больше прислушивалась к разговорам мужчин. Узнала о том, что острог нарекли в честь храма Световита — Агдив. И что живут они на припасы князя Славера, да корма, какие удаётся выращивать на грубой земле. Река хоть и полноводна, да пришлых не бывает в этих местах, редко когда заезжают, потому как Денница уходит далеко в лес, и больших городищ нет на берегах.
— Ясное дело, если торговать не с кем, то и врагов тоже нет, опасаться никого не приходилось, — поведал Гоенег. — Потому охрана тут разве только от лесного зверя.
— Хотя в минувшей осени беда нас настигла однажды. Изловили мы несколько татей поганых окрест Денницы, пришлось порубы вырыть, — вставил один из мужей.
Зарислава кожей ощутила, как Марибор напрягся весь.
— И кто такие? Что сталось с ними? — спросил он.
— Зимы тут суровые, до весны не дожили, померли от хворобы. Пришлые они сами, телом неказисты, лицом узки, а глаза и волосы черны, что вспаханная земля. Из степей они.
Заруба даже кашлянул в кулак, а по плечам Зариславы холод полоснул.
— И сюда добрались, — буркнул тысяцкий.
Марибор посмотрел в чарку потемневшим взглядом.
— Больше не попадались, — подал голос старший сын волхва Велеба.
И тут с разных концов стола посыпались вопросы, и все касались хозяйства.
— Зима на пятки наступает, народу нынче прибавилось, где хранить нам припасы?
— Уже и овны выстроили за стенами, да лесной зверь растащит всё.
— Теперь и дров вдвое больше возить с лесу.
— Кого главного ставить по уставам и поборкам?
— Избы новые ставить надобно, пока холода не настали.
Марибор терпеливо отвечал всем, и старейшины внимали каждому его слову. Несмотря на усталость с дороги, он говорил рассудительно и ясно, не оставляя ни в ком сомнения. Но потом мужчины наперебой засыпали его вопросами.
— Да и хозяйка нам нужна — храм держать, земли освящать, опять же зима на носу, время на подходе, — начал один из старейшин.
— О том мы ещё потолкуем, — перебил, наконец, Гоенег разгорячившихся мужчин. — А сейчас пейте, ешьте, отдыхайте с дороги. Времени у нас предостаточно. Белым днём такие дела обсуждать нужно, а не ночью, когда выпущенное из уст слово злые духи забрать могут и навредить.
Мужчины разом затихли, спорить с таким никто не осмелился, каждый понимал истинность сказанных слов. Налегли на печёных тетеревов и зайцев, запивая душисто-терпким квасом. Однако оставшийся вечер прошёл в напряжении. Марибор уже отвечал коротко и излишне не вступал в переговоры с местными, всё думал о чём-то, продолжая время от времени бросать на Зариславу сдержанные взгляды, от которых у неё играла кровь. И Зарислава ясно предчувствовала, что этой ночью она станет его.
Насытившись, мужчины ещё долго вели разговоры.
И когда за окном совсем стемнело, Гоенег сказал со своего места, хитро прищурившись:
— Ну что, люди твои тут пусть размещаются, места в избе много, а ты, князь, верно хочешь поскорее увидеть терем свой. Пойдём, отведу тебя и хозяйку будущую под кров. Верно, краса, умаялась поди? — волхв глянул на Зариславу добродушными глазами.
— Ступай, — подбодрила травницу Пригода. — Там уже всё приготовлено: и постелька и натопленные очаги. Коли нужно, в помощницы кого оставлю.
Зарислава первым делом подумала о Малютке, но передумала быстро.
— Не нужно, не сегодня.
Втроём они покинули шумную горницу, вышли из длинной, ставшей душной избы и зашагали через двор, направляясь к высокому крыльцу.
