На ристалище продолжались сражения, только вместо князя теперь выступал Стемир, проверяя молодого юнца с русыми вихрами. Паренёк, хоть по сравнению с тяжеловесным Стемиром и выглядел диким оленёнком, весьма не дурно обращался с полуторным оружием, ловко извиваясь, отражая один за другим удары сотника. Вот только слишком торопился юнец, расходуя попусту свои силы излишней порывистостью и распылённостью. И там, где нужно было перевести дух да осознать силы противника, он наступал.
Толпа, увлечённая поединком, следила за противниками, столь не равными по силе и возрасту, и никто не заметил появления князя. И хорошо. Заруба, первым завидев его, нахмурился, укоризненно покачал головой, разглядывая его голову, теперь повязанную. Что ж, Улебу повезло больше — он приземлился куда удачнее, нежели Марибор, а потому отделался только лёгким ушибом колен.
Не успел князь приблизиться к воеводе, подступил и Улеб, смотря по-щенячьи виновато, насупился, и казалось, такое поведение не пристало крепкому детине. Куда делась горделивая осанка?
— Прости, князь, я не нарочно. Так получилось.
— Не нарочно он, — не сдержавшись, фыркнул Заруба, — И кто ж родил такое горе? Такому увальню только соху держать, пользы и то больше будет, а так всех мне тут парней перекалечишь.
Улеба только ещё ниже понурил голову, ссутулившись, опустил взгляд.
Заруба, конечно, погорячился в словах, но его тоже можно было понять, ему с парнем об обок сражаться, коли что.
— Да ладно уж. С кем не бывает, сноровку можно выработать. Заруба, принимай первого бойца.
Улеба поднял голову, глаза его так и просияли. Воевода с недоверием покосился на него, сомневаясь в том, что неуклюжесть чем-то можно поправить.
— Спасибо, князь.
Воевода кашлянул в кулак, но возражать не стал, похлопав парня по предплечью, указал ему держаться рядом.
Марибор глянул на ристалище, где толпа всё плотнее сжимала кольцо вокруг бойцов, с напряжением наблюдая за поединком, который всё никак не заканчивался.
Стемир уж верно измотан был порядком, но не отступал. И парень тот, верно, не знал устали, и рубаха его, пропитанная потом и влагой от мороси, которая всё никак не прекращалась, облепляла гибкое, слепленное из жилистых мышц тело. Юнец явно откуда-то имел навыки ратного промысла.
— Кто такой? — спросил Марибор Зарубу.
— Всеволод. Парню только почитай восемнадцатая зима будет.
Звон стали ненадолго прервал Зарубу.
— Отец его, охотник, в лесу сгинул пять зим назад. Суровое испытание на долю парня выпало, по всему видно, потеря только укрепила дух, — сказал Заруба с задумчивостью.
Марибор, глянув на тысяцкого, направился к ристалищу. Двор уже был весь истоптан, только комья грязи и летели из-под сапог Всеволода и Стемира. Появление князя хоть и взволновало мужей, но не остановили схватку, пришлось поднять руку, давая знак заканчивать бой.
Меч Стемира опустился первым — он старший и более выдержан, нежели новичок. Грудь его вздымалась от тяжёлого дыхания, он протянул руку парню, и тот пожал её в знак того, что обид между ними не возникло. Всеволод же дышал так, будто и не вертелся сейчас, как волчок, отражая тяжеловесные удары сотника. Волосы взмокли от мглы, глаза, зеленовато-серые, будто пасмурное утреннее небо, сверкали, как клинок, что сжимал он в ладони.
— Умаял, — признал Стемир. — Упрямства — хоть ковшом вычерпывай, — сотник сорвал с ограды ристалища полотно, отёр лицо, шею.
То ли похвалил сотник, то ли поругал, не разберёшь, но лицо Всеволода нисколько не изменилось. В отличие от Улебы, он не ждал чьего-либо одобрения.
— Значит, сын охотника? — спросил Марибор, забирая из рук юнца меч.
Всеволод кивнул.
Собравшиеся мужчины обступили, с любопытством вслушиваясь в разговор, одобрительно хлопали мальчишку по плечу. Любопытство жгло Марибора, но продолжать вести задушевные беседы не желал при всех, лучше расспросить потом, откуда у него такие навыки.
— Ты принят, — только и сказал Марибор, возвращая оружие Стемиру.
Парень столько поджал губы, слегка склонил голову в знак признательности.
— Благодарю, — вымолвил он так, будто это его нисколько не удивило. Слишком самоуверен, что ж, неплохое качество для воина, лишь бы оно не превосходило других.
Всеволод прямо посмотрел в глаза, и Марибор, сам того не замышляя, протянул руку. Парень на миг растерялся, но всего лишь на миг, и лицо его приобрело прежнее равнодушно-спокойное выражение. Ладонь его на запястье оказалась горячей, но отчего-то почудилась родной. И Марибор лишь немного с запозданием понял, как только выпустил руку, что Всеволод уж слишком напоминал его в юности. Такой же своевольный, и не в меру упрямый.
— Ступай к Улебу, и вместе держитесь, сегодня вернётесь по домам не скоро. Если вернётесь. Уж не знаю, что для вас воевода подготовит, — сказал Марибор, обратив на Зарубу смеющийся взгляд.
— Как скажешь, князь, — принял Всеволод со всей серьёзностью его ответ, подняв голову, оставаясь непоколебимо-спокойным.
Оставшийся день пролетел на ристалище. Солнце уже клонилось к окоёму, толпа верно и уверенно редела, заметно приросло дружинников под крылья Зарубы и Стемира, проверявших поочередно каждого в поединке. Верно уже валились с ног, да и Марибор с трудом держался, голова не переставала ни на миг его беспокоить. Время от времени занимали мысли о Зариславе. Теперь не мог тревожить её, ненароком отпугнёт ещё больше, а этого он боялся, как мерин — ужа. Она быстро бы сняла с него неуёмную боль, но Боги устроили по-иному его день с самого утра.
Гоенег, что не покидал места у костра, испарился и больше не захаживал на ристалище, однако сыновья его терпеливо ждали своей очереди наравне со всеми.
К концу дня выяснилось, что из сотни мужчин к воинскому ремеслу были готовы семьдесят, из них полсотни, за которыми чувствовалась уверенность и надёжность, их не стыдно и в рать поставить в первые ряды. Остальным сулило много и усердно обучаться управляться с оружием ловчее. Малую толику составляли ещё совсем молодые юнцы, которые шли на обучение в прислужники.
Окинув уставших от длинного, тяжелого дня мужей, Марибор остался доволен — всё же лучше, чем ничего. С тем количеством, что есть, можно вполне и небольшие походы замыслить. Остальные подтянутся из ближних весей со временем. Оставалось только ждать.
