Присев на лавку, Зарислава стала перебирать нити, выбирая те цвета, которые больше всего лежали к душе и которые подходили к цвету глаз Марибора. Погрузившись полностью в работу, она не заметила, как пролетел день. И подняла глаза, когда покои утонули в сумраке. С каждым днём темнело раньше, пришлось даже зажечь лучины. Вынырнув из сосредоточения, Зарислава прислушалась — в терме царила такая глушь, что давила на виски. Так бывает, когда погода меняется, и глубокое замирание уступает место буре.
Она проводила Малюту за едой, потеряв всякую надежду, что Марибор явится к ужину. Девочка вернулась с полным подносом, растерянность в её глазах взволновала Зариславу. Даже не стала спрашивать, и так поняла — князь всё ещё не воротился. Беспокойные мысли вновь одолели, а с наступлением ночи тревога взяла сильнее, чем утром. Зарислава едва осилила кусок пирога с грибами, запив яблочным взваром. Всё же Марибор должен был прислать хотя бы весточку, что не явится, это бы не составило ему никакого труда, да и Чародуша не спешила являться в чертог. Странно всё это.
Отодвинув глиняную плошку с остатками питья, Зарислава поднялась и прошла к окну. Окоём потухал — яркой багряной полосой сиял он под пластом надвигающихся туч, которые медленно пожирали светило. Нет, в этих местах не будет больше ясных деньков до самой оттепели.
Шуршание за спиной вывело Зариславу из задумчивости. Малютка, покончив с ужином, снова села над рукоделием. Придвинув ближе масляный светец, поглядев озадаченно на хозяйку, взялась за иглу, опустила голову, склоняясь над рубахой.
Верно, понимает, что так тревожит её, но благоразумно молчит. Да и что говорить, уже никакие успокаивающие слова не заглушат нарастающую, как грозовые кручи, тревогу. Постояв до того мига, как погас вдали последний отсвет заката, Зарислава всё же попыталась отвлечься и вернулась к рукоделию. На полотне пестрели первые вышитые ею завитки. Порадоваться бы начатой работе, да не смогла — сковывала тревога. Зарислава прошла к постели, но ложиться спать было слишком рано, да и какой может быть сон? Вслушиваясь в каждый шорох, в голоса что, изредка доносились со двора — видно стража сменялась на постах, она всё лелеяла надежду расслышать в них голос Марибора. Затем, когда на улице стихло, послышались переговоры чернавок за дверью, должно быть, возвратилась уже и Весняна с поварни. Зарислава так и ждала, что в дверь постучат, но никто не спешил к ней с радостной вестью.
— Хозяйка, дозволь косу расплести, гребнем расчесать, оно так всё дурное уйдёт, крепче сон будет.
И в самом деле, хоть посылай Весняну к Пригоде, что бы та дала ей сонных трав, но отринув эту мысль, она опустилась на стул, развязывая на затылке тесьму венца. Сжала его в озябших от чего-то пальцах. Ловкие девичьи пальцы справляются с прядями, проводя редким с длинными зубцами костяным гребнем по голове. Медленно, с каждым движением стекала с затылка и плеч усталость. Зарислава вскоре расслабилась, и в голове сделалось совершенно пусто, что её и впрямь поклонило в сон, а быть может, тому виной темнота, что мягко окутывала пламя лучин, и глубокая тишина наступающей ночи. Золотые оказались у Малютки руки, ей бы ведовству поучиться, помогать людям сможет. А ведь способности её, Зарислава почуяла сразу. Закончив, Малюта отступила, Зарислава скинув платье, оставшись в исподнем, нырнула под покрывало. Ещё некоторое время наблюдала за Малюткой, которая бесшумно прибиралась в покоях, складывая вещи по своим местам.
— Только не уходи.
С ней ей было спокойнее, хоть всё ещё не понимала, каким образом девица вселяет ей чувство тепла и умиротворённости. Вскоре Зарислава погрузилась в сон, как будто опустилась в мягкую кудель. Вот только сновидения её были тревожные. Всё бежала от кого-то, пытаясь уйти от преследователей, падала и вязла в чёрной жиже топей, испытывая страх и ужас от того, что её могли настигнуть. Потом она опустилось в черноту, и оказалась в гнетущем и навевающем уныние влажном лесу. Вдохнула густой туман, и в груди разверзалась огромная дыра, как будто что-то ценное вырвали у неё из самого сердца, оставив пустоту, которую уж ничем не заполнить. Слёзы душили, и она то и дело стряхивала их со щёк, всё шла вперёд, не видя ничего перед глазами. Боль оглушала, выворачивая наизнанку, поглощала и давила к земле, словно каменная глыба, не позволяя толком вздохнуть, и не было впереди просвета. А потом вдруг ей привиделся образ Марибора. Черты лица его были ожесточены, и он смотрел на неё с укором. Зариславе почудилось, что князь решил покинуть её. От одной мысли, что он сделает шаг назад, земля пошатнулась под ногами, а мир канул в небытие, тогда её охватило невыносимое одиночество и боль. За один короткий миг жизнь показалась без него пустой и бесплодной. Марибор исчез, оставив её в полном замешательстве.
Глава 14. Бер
Проснулась Зарислава разбитой. Голова раскалывалась, и нужно было поскорее подняться, чтобы сбросить тяжесть. Малюта, как обычно, помогла собраться, но оставаться в покоях было невозможно, стены давили, и тяжёлый, как болотный, воздух застыл свинцом. Травница, наказав Малютке проветрить помещение, поспешила покинуть женскую сторону, ставшую ей темницей.
В выстывшей за ночь горнице оказалось куда просторнее и свежее, но всё равно было пусто и глухо. Тусклый и почти осязаемый свет заливал горницу призрачной дымкой. Зарислава тоскливо огляделась, прошла к выходу и неспешно спустилась по лестнице.
Острог просыпался: пели на задворках петухи, доносились далёкие голоса мужчин и женщин. По небу тянулась легкая поволока облаков, подсвеченных рассветным багрянцем. Утреннюю тишину нарушил шум с площади. Не успела Зарислава спуститься, как увидела кудрявого парня, влетевшего во двор на вороном коне. Спрыгнув наземь, он кинул узду на коновязь, и, не замечая притаившуюся у столба лестницы травницу, прошёл широким шагом к длинной избе. Лицо его было бледно и взволнованно, светлые волосы взлохматил ветер. Парень взлетел через ступеньку по лестнице и скрылся из виду. Из-за раскрытых им дверей послышались глухие мужские голоса.
Сгорая от любопытства, подобрав полы юбки, Зарислава поспешила вслед юноше, но остановилась в дверях, не решаясь войти. Девке здесь не место, вдруг помешает, лучше потом узнать всё. Поразмыслив, травница развернулась, хотела, было, уйти, но замерла, услышав гулкий голос Зарубы.
— Какие вести?
— Плохо всё, — послышался другой, сбивчивый голос, видно, того парня, который только что вошёл внутрь.
Мгновенно отяжелели руки и ноги, Зариславе сделалось дурно, и больше она не шевелилась, вслушиваясь в каждое слово.
— Вдоль реки была деревенька одна — Курная. Так вот ныне ночью остались от неё только завалины. Сожгли и разбили степняки.
Воцарилась тишина, и после некоторого молчания юноша продолжил:
— По рассказам выживших селян их под четыре сотни будет. Лагерь душегубцы разбили недалече, в три дня пути, чуть дальше бывшей деревни, за излучиной, — закончил дозорный.
— Добрались они и сюда. А князя Марибора всё нет, — разорвал молчание голос Стемира.
