— Прятать чужую жену чревато.
— Этот гнида, похоже, сильно её избил, она, даже вещей не прихватила, убежала из стана, — Пребран старался говорить негромко, опершись ладонью о косяк двери, отгораживаясь. — Как я могу не помочь и оставить её тут одну? Да и наверняка ничего нет за душой.
Вяшеслав скосил глаза к выходу, Пребран тоже посмотрел в ту сторону. Даромила даже платок не сняла, хмурила лоб, залегла морщинка между тёмных бровей. От её истерзанного вида вновь внутри всё закипало.
Воевода вернул взгляд на княжича.
— Так-то оно так, только куда мы её денем, коли завтра выезжаем?
А вот об этом ещё предстояло подумать. Здесь её уже многие видели. Вирей, стоит князю прийти, тут же сдаст. Может и рассказать, что доловская дружина забрала её к себе. Пребран ухмыльнулся — вот бы посмотреть на его морду. Хотя этот ублюдок ещё седмицу будет квасить.
Вяшеслав ожидал ответа, смотрел напряжённо и хмуро.
— С собой возьмём, оставим на время в какой-нибудь деревне, — предложил княжич.
Хотя сможет ли она завтра вообще в седло подняться? Судя по всему, двигаться ей было тяжело.
— А дальше что? Да и князь удивится, завтра вовсе не обнаружив нас тут. А ведь он зазывал к себе, как мне помнится. Может решить, что сбежали, не попрощавшись. Не хорошо всё выходит. Я бы и сам рад поскорее отсюда убраться, и не потому, что его опасаюсь, я головой поклялся князю за тебя.
Пребран сжал зубы, выдохнув резко. И об этом нужно бы подумать, но голова звенела, а мысли смешивались.
Вяшеслав убрал руку, хлопнул крепко по плечу.
— Справляйся. А потом… — он снова глянул на женщин, — …жду тебя, нужно поговорить и покумекать, как быть дальше, — воевода развернулся и пошёл в другую сторону дома, скрываясь в недрах полумрака, освещённого тусклым желтоватым неровным светом. Пребран сжал кулак, стукнув о косяк двери несильно. Всё слишком усложняется.
Вернулся в горницу. Даромила вместе с Божаной так и стояли в дверях.
— Лади! — обратился он к замершей у стола девушке. — Покажи гостьям, где им ночевать, — попросил, сдёргивая с головы шапку. Расстегнул петли кожуха, скинул его с плеч.
Девушка отмерла, торопливо выбираясь из-за стола, указала жестом, куда нужно идти. Божана, стягивая верхний, ставший влажным платок, последовала первой. Даромила повернулась было идти за ней, но Пребран преградил ей путь, отрезая от остальных, оказавшись слишком близко от неё, так близко, что даже в зелёных глазах были видны золотисто-охристые крапинки.
— А ты что же, так и останешься в мокром? — спросил, склоняясь.
Даромила не шарахнулась от него, и он свободно размотал её платок, стряхивая растаявший снег, который брызнул во все стороны сверкающими каплями. Платок он выронил, прирастая ступнями к полу. Невольно протянул руку, пропуская через пальцы пшеничные, искрящиеся в свете лучин обрезанные по плечи волосы. Сердце словно гвоздями пробило. Он шумно выдохнул через нос.
— Помнится, ещё утро были косы.
Ресницы Даромилы тяжело опустились, бросая длинные тени на щёки, дрогнули, на лбу вновь прорезалась морщинка, а губы, что стали в тепле розоветь, задрожали. Он заметил тонкую царапину, проходящую по верхней мягкой губе.
— Всё ясно, — выдохнул он, отнимая руку, давая ей дорогу. — Тебе нужен отдых.
— Не нужно было нас звать… — проронила было она с отчаянием, но замолкла, сдерживая слова и слёзы, шагнула в двери, оставив княжича одного.
Пребран, мазнул взглядом горницу, зацепившись за лежащий на полу плат, склонился, поднимая, медленно прошёл к столу, рассеянно поглядев перед собой — наверное, он и впрямь выпил бы чего-нибудь покрепче.
Топот, что послышался за дверью, вывел из задумчивости. Створка распахнулась. Внутрь нырнули прислужники, впуская морозный воздух, внося всё то, что было им велено. Пребран приказал оставить всё в горнице, спровадил чернь. Стоило тем уйти, как следом ввалились Никрас и Саргим, ясное дело, подвыпившие и весёлые. Пребран окинул их хмурым взглядом, оставив платок на скамье, велел:
— Пошли.
Вместе они покинули горницу, отправившись в другую часть дома. Огня лучин не хватало, чтобы осветить всё помещение, где они всем скопом и ночевали. Тлеющий свет выхватывал небольшой стол, пару сундуков да лежанки вдоль стен. Глыбой на одной из них лежал Вяшеслав, запрокинув под голову руки. Он поднялся, когда княжич вместе с дружинниками вошёл в комнату. Гроздан храпел по другую сторону, а ведь Пребран даже не заметил его отсутствия в горнице. Поспать тот любил. Княжич царапнул взглядом противоположный угол, где расслабленно сидел, облокотившись о стену, Даян, присутствие которого всё ещё коробило. Ждан, Никрас и Саргим молча расселись по лежанкам, тревожно переглядываясь — они ещё не знали о том, что здесь произошло совсем недавно, как, впрочем, не знал и Гроздан, который сонно хмурился, проснувшись от шума.
Было уже позднее время, и хорошо бы всем как следует выспаться перед завтрашним походом, но сейчас нужно со всеми переговорить.
Сев на свою постель, что была рядом с постелью воеводы, Пребран опёрся локтями на колени, напряжённо сцепил пальцы — всё же состояние княгини заставило его врасплох. Он, прогоняя мрачные мысли, обвел неспешно всех взглядом в повисшей в воздухе звенящей тишине.
— Завтра с зарёй мы поедем к Ярополку, — сказал, наконец, Пребран.
Вяшеслав вскинул на княжича тяжёлый взгляд. Пребран, не позволив ему говорить, продолжил, разъясняя:
— Поедем, узнаем, как он, в здравии ли, не мучается ли тяготами… Заодно и попрощаемся.
Теперь уже все смотрели на него с любопытством, осмысливая сказанное. Княжич не стал их оставлять в долгом неведении.
— А после поедем в острог Радима, там оставим девушек, а сами отправимся на поиски татей.
Никрас с немалым вниманием выслушал княжича до конца, спросил:
— Каких девушек? Была же одна Ладимира.
— Теперь уже не одна, — ответил Вяшеслав и прибавил недовольно, ворчливо: — Не надо было шататься, где ни попадя.
— С нами поедет княгиня Оруши, — пояснил для всех княжич.
В этом уж не было ничего тайного, может, так и устроится, если Ярополк до сих пор не хватился своей супруги.
— Плохо верится, что он так легко её отпустит, — повернулся к Пребрану Вяшеслав. — Ты толково говоришь, княжич, задумка твоя мне нравится. Высиживать тут нам нечего, как бы вкусно ни кормили и сладко ни лилась речь. И всё же я думаю, что разумней, если князь спохватится, пропажу его нужно вернуть.
Пребран сжал зубы, поскрежетав ими, выдержав взгляд витязя, втянув в себя воздух и выпрямился, ответил твёрдо, так, чтобы понятно стало всем:
— Нет.
Вяшеслав только едва заметно качнул головой, сетуя.
— Ты же знаешь, он вон какой — стрела в сердце и дело с концом, не забывай, что мы не на своей земле, и со своими законами лезть не следует. Да и не так богаты мы воинами, чтобы отпор дать. В гостях, где посадят, там сиди, а где не велят, там не гляди. А чужое добро впрок не пойдет, княжич.
