Из утробы небосклона хищно и остро сверкали звёзды. Он бы мог взять её прямо там, ничто не мешало этому, но Даромила была слишком напугана, слишком потеряна, чтобы принять его целиком. Какой же паскуда этот Ярополк! И как он мог обижать её!? Обращаться с ней по-зверски! Но тут же пронзило копьём чувство собственной ничтожности, он-то сам мало чем отличался от князя, лишь только тем, что никогда не поднимал руку на женщину, хотя кто знает, что бы было с ним, если бы не встретил однажды травницу.
Пребран тряхнул одурелой головой, выдохнул шумно, снова глянул в ночное, звенящее мерзлотой небо. Но кипящий гнев и возбуждение не стихали, и буйство это сулило бессонную ночь, уснуть уже не получится совсем. И нужно было срочно что-то делать, сбросить напряжение, которое скопилось за эти дни пребывания рядом с ней, видя её, но не касаясь. Да что там, лишний раз взглянуть не мог, боясь напугать. Но ни с кем не хотелось, только с ней.
Пребран стиснул челюсти, сунув руку в штаны. Рьяно заскользил ладонью по твёрдой, что дуб, плоти, проклиная себя за то, что отправился к ней, зная, чем может это всё закончиться и какими мучениями это ему обернётся. Он всё ещё ощущал её сладкий запах, который оседал на языке, вызывая острое, как нож, желание, чувствовал гладкость кожи, жар и влагу нежных губ, свежесть мокрых волос. Всё это очень быстро привело его к пику, в глазах потемнело, и он закрыл их, а горло сдавил бессильный стон. На руку брызнуло горячее семя. Сердце толкалось в груди судорожно, почти больно. Пребран зажмурился — этого было недостаточно совершенно. Княжич изнеможённо откинулся назад, прислоняясь спиной к бревенчатой стене. Хорош гусь, нет, просто скотина, что ворвался к ней, хватило ей одного подонка. Ещё и его терпит. Твердил же всю дорогу себе, что держаться от неё подальше нужно, но всё равно понесло его, куда не просят, где и не ждут вовсе! Оторвавшись от стены, Пребран одним махом сбежал с порога, ловко, по-мальчишечьи, перепрыгнул через перекладину прямо в снег. Рванул удушливый ворот рубахи, оголяя грудь, зачерпнул холодную горсть, вытер руки, следующей горстью растёр шею и грудь. Леденящий холод взбодрил, поостудив пыл, вышибая всю дурь.
Вернулся княжич на крыльцо не скоро, только после того, как вдоволь надышался свежим воздухом. Мысли мало-помалу развеивались, пускаясь привычным руслом, и мороз всё же начал сковывать, пробираясь под кожу, становясь обжигающе колючим. Только тогда княжич вернулся в спящий терем. Все же нужно попытаться уснуть, иначе усталость и напряжение за все дни пребывания в пути сыграют в неподходящий миг с ним злую шутку.
Пребран прошёл полутёмными переходами до отведенной ему Радимом светелки. Шорох за спиной вынудил развернуться в готовности дать отпор нежданному преследователю, но в последний миг он разглядел в темноте хрупкую фигурку. Девка, от неожиданности сдавленно вскрикнув, отпрянула. Только потом Пребран разглядел в ней знакомые черты.
— Лади, зачем так подкрадываться?
Девушка выпрямилась, гордо, по своему обыкновению, подняла подбородок, плотно сжав губы. Тьма расступилась, княжич, скользя взглядом по знакомым чертам лица, успокаивался, да только зря.
— Что ты тут делаешь? — спросил твёрдо.
В пути Ладимира была очень тихой, почти незаметной, взгляд её полнился грустью и болью, от которых нутро в узел сворачивалось, и потому ещё больше хотелось помочь ей поскорее найти сестёр. Даян по своей неумелости и неопытности даже не мог толком поддержать её, утешить, а только надоедал своим излишним вниманием, желанием оберечь, и зря мозолил глаза.
Догадался княжич быстро, зачем она пришла, потому поспешил утешить:
— Мы найдём их, далеко они не ушли, где-то поблизости в такое ненастье.
Конечно, в том, что они найдут пленниц, он не сомневался, другое дело, будут ли в целости они — в этом он был не уверен.
Ладимира, выслушав, уронила взгляд, нахмурила светлые брови.
— Я пришла вернуть тебе это, — тихо проговорила она.
Только тут Пребран заметил в её руках сверток, тоже нахмурился.
— Всю дорогу проносила... А так и не отдала.
Княжич принял свёрток, развернул. Это была его рубаха, та самая, в которой его ранили тати, но прорези он не нашёл бы, как ни искал, залатала она на славу. Пребран вспомнил, как девушка, ставшая невольно его спутницей, исцелила его травами, а ведь и позабыл уже, что был ранен, а кровь — отравлена. И тут, пробившись сквозь толщу сознания, мысли выстроились в ряд. Он вновь оглядел её, но уже внимательней. Пришла так поздно, и грусть эта вовсе была о другом… И как раньше не догадался? Ведь ему хорошо было знакомо это затаённое молчание, просто спутал с другим. Ладимира, почувствовав его пристальный взор, поднял голову. Смотрела с замиранием искренне и прямо, даже дышать перестала. Ранить её ему не хотелось, а потому ответ его был коротким и простым.
— Иди спать, Лади, поздно уже.
Глаза девушки мгновенно заволокло, они влажно блеснули, как отражение луны на воде. Она разочарованно опустила ресницы, и внутри у княжича всё перевернулось от её отрешённого вида. Слишком неосторожно он поступал, но теперь какой смысл себя корить?
— Всё-таки мне не нужно было тебя брать с собой… — проговорил он, злясь на себя.
Ладимира вздрогнула, вернув на него строгий взгляд.
— Не говори так, — выпалила сдавленно.
Пребран некоторое время стоял неподвижно, не зная, что и делать, такой нелепой казалась ситуация.
— Я всё поняла, — проговорила девка уже шёпотом и вдруг подалась вперёд, поправив ворот рубахи.
— Мокрая вся, переоденься, на сквозняке застудишь голос, — сказала и тут же убрала руки, коротко улыбнувшись, не скрывая во взгляде грусть и что-то ещё, от чего пещерным холодом повеяло вдруг.
Развернулась девушка, пошла по переходу в темноту, теряясь из видимости.
Пребран озадаченно смотрел ей вслед, а потом зло смял рубаху, в голове кровь зашумела, всколыхнув со дна его памяти, словно ил, воспоминания, замутив голову. Тогда ради единственной он прогнал Верну. Но ту единственную он потерял, сдавшись, ушёл, теперь уходить не намерен.
Окаменев внутри, кинул рубашку через плечо, толкнул дверь. Едва вошёл, с лавки в углу всколыхнулся Будята. О нём Пребран уже позабыл и привык обходиться без его помощи, но тот услужливо приготовился слушать поручения.
