— Проклятье, — полушёпотом выругался он, просыпаясь окончательно.
Но вздрогнул, когда ощутил на спине жаркие девичьи ладони. Открыл глаза, покосившись в сторону, вспоминая, что не один. Девка, что лежала рядом, пошевелилась, скользнуло со стана покрывало, оголяя стройные ноги и молочные бёдра. Спину обожгли влажные нежные губы, ладони огладили плечи, грудь, скользнули на живот и ниже, проникая под прикрывавшее бёдра покрывало. Ярополк закрыл глаза, отдаваясь наслаждению. Горячая волна желания прошла по телу мощным толчком, вышибая всякие муторные мысли. Хорошо. Слишком хорошо, чтобы устоять.
— Ни свет не заря, князь, рано, — пролепетала она успокаивающим лилейным голоском, размеренно поглаживая.
Он, не выдержав такой муки, развернулся, сгрёб в охапку девку, впиваясь в её сочные мягкие от сна губы, целуя сладко, жарко, словно мёда хлебнул после сна, стиснул её в объятиях. Девка, окинув голову назад, разметав по постели длинные и блестящие русые волосы с золотистым отливом, открыла шею и грудь для поцелуев. Ярополк втянул в себя сосок, поиграв языком, обхватил лицо девки, заглядывая в серо-синие глаза, а в них туман и какая-то пустота, словно выпила она много мёда. Готова она отдаться беспрекословно, вот и бёдрами сжала его, ногами обхватив пояс, призывая взять её. Но внутри через острое желание точила злость. Не ту он вовсе хочет. Нет в глазах её ни борьбы, ни ярости, ни непреклонности, чем полнились глаза Даромилы, вызывая в нём самые разные чувства от зверской похоти до ненависти, показывая, что она хоть и принадлежит телом, но душой — нет. А это приторное, как мёд, подчинение только раздражало.
Схватив чернавку, он легко опрокинул её на живот, навалился сверху, раздвигая ноги, вторгся твёрдо, принялся выбивать из неё вскрики да стоны. Никакого сопротивления, девица покорно сносила его жёсткие толчки и только всхлипывала. Он терзал её до тех пор, пока между хрупких лопаток спина не покрылась испариной, пока глаза не заволокло чернотой, и сам он рухнул в бездну. В исступлении придавил к постели бедолагу, изливая соки. Прокатилась по телу запоздалая судорога. Дыхание бешено шелестело, а сердце гулко билось в груди. Ярополк бессильно навис, отстранился, позволив девице дышать свободней. Некоторое время он лежал неподвижно с закрытыми глазами, а придя в себя, потянулся за рубахой. За дверью послышались шаги, раздался глухой стук и голос прислужника:
— Князь, просит тебя Фанвар спуститься к нему.
— Скажи, пусть ждёт.
Натянув на себя исподнее, Ярополк тяжело поднялся с постели.
— Вели княгине спуститься в горницу, — наказал он распластавшейся на постели девке.
— Так нет её у себя…
Ярополк, позабыв завязывать пояс, застыл, посмотрев на чернавку с высоты своего роста.
— Что значит «нет»? — не понял он.
Чернавка растерянно хлопнула ресницами, натягивая сильнее на себя покрывало, будто укрытие искала.
— Что значит «нет»?! — гаркнул он, а внутри заледенело всё.
— Я не знаю… В её опочивальне уж пусто давно, может…
— Замолчи! — рявкнул Ярополк, едва не подавившись скверным предчувствием. — Пойди к повитухе, у неё она, к ней, наверное, ушла, — приказал он уже спокойнее.
И в самом деле, к кому же пойдёт зализывать раны, как ни к ней. Даромила не может уйти, хотя эта сука даже не побоялась в лицо ему сказать, как ненавидит его. Ярополк оскалился в ухмылке, завязав тесьму на вороте.
«Вздор», — тряхнул он головой. Куда она может пойти из Оруши? Гнев забурлил, как кипяток в котле. Надо было это паскудину выпороть так, чтобы неделю не вставала. Взор Ярополка потемнел, и девица, увидев его, сжалась, как сухой лист.
— Чего разлёживаешься, — бросил он небрежно, — вон пошла отсюда, — кивнул на дверь. — Чтобы сей же час нашла мне её.
— Как велишь, князь, — буркнула девка, быстро слетев с постели, нацепив торопливо исподнее на белое тело, покрытое в некоторых местах проступившими синяками, оставленными, видимо его руками, и выскользнула в дверь.
Ярополк прошёл через холодные пустые переходы, спустился в горницу. Фанвар сидел за столом в суконном кафтане и зимнем кожухе с меховым воротником. Как только князь появился в дверях, он поднялся.
— Ты чего меня просишь в такую рань?
Фанвар рассеяно посмотрел на князя, но тут же собрался.
— Приехал я к тебе с плохими вестями, князь.
Ярополк, что держал воина стальным взглядом, прошёл к столу, подхватил крынку, плеснул в чарку питья. А внутри уже брала злость — стоит ему на немного отойти от насущных дел, сразу льются, словно из ковша, неприятности.
— Выкладывай тогда.
Не успел Фанвар и рта раскрыть, как створки распахнулись, и в хоромы вошла Искра.
Фанвар преклонил голову перед ней, замолк. Сестрица, как всегда, была хороша собой, но румянца от чего-то на щеках не было, и губы поблекли. Не прохворала ли на чужбине-то? Толстая блестящая коса падала на грудь, голову покрывал белый плат, стянутый очельем, на котором височные кольца позвякивали при каждом шаге. Белоснежный покров делал синие глаза ещё ярче, а взгляд — совершенно чистым и девственным, как первый лёд на реке. Сияющие очи так и притягивали внимание. Искра приехала в Орушь очень вовремя. И её просьба посватать её доловскому княжичу сначала разозлила, но потом, поразмыслив, Ярополк понял, что и неплохой выгоде может полужить этот союз. Но чем была сейчас она так взволнована? Передумала что ли, но не похоже, в последнее время только имя гостя и упоминала, румянясь на глазах. Ярополк глядел то на неё, то на ближника. Глотнул питья — оказался рассол — поморщился от кислоты на языке. Какими бы ни были девичьи переживания, но появление Фанвара в тереме требовало первостепенного внимания.
— Говори, Фанвар, что там у тебя, — велел князь мужчине, присаживаясь на край стола, снова сделал глоток, на этот раз рассол показался не такой и кислый, а скорее острый.
Фанвар, бегло глянув на Искру, как бы извиняясь, ответил:
— Деревню сожгли, князь, у реки Вольхи. А ныне люди бунт подняли на торге. Еле разогнали.
— Ясно.
Ярополк плюхнулся в кресло, подобрал нож, нанизал на остриё мякоть жареной щуки, отправил себе в рот. Остывшая, зараза. Равнодушно посмотрел на воина, не спеша пережёвывая. Конечно, это было слишком некстати. Ладно один раз в зиму, но тут уже и рядом совсем. Хочешь не хочешь, а дружину придётся собирать, но это потом, к весне ближе, отправит Демира и Гарая пошугать недругов маленько. Сытый взгляд Ярополка скользнул на Искру, которая всё так же стояла на прежнем месте, словно снежная баба.
