Штурвал отдался в руках уже знакомой вибрацией, и я кивнул Джинну, мол, держу — можешь ослабить хватку.
Тот понимающе кивнул, но рук все-таки не разжал. Я понимал легионера — выходило, что пилотов в команде кроме него не было, а рисковать в последние полчаса лёта, пройдя такое количество испытаний, ему не хотелось.
Все было ясно, и ситуация наша лежала сейчас как на ладони кроме проклятого вопроса «что же дальше?» Именно об этом я и проорал Джинну на ломаном английском. Мол, куда летим-то, если навигация не работает?
— Ноу навигашен, — подтвердил шеф и Франсуа покивал, молчаливо соглашаясь с ним, — Ноу… Бат ви хэв мап.
— Мап, мап, — подтвердил сапер и наклонившись к стаканчику где стоял Малыш одобрительно по нему похлопал.
— Мап энд курс! — проорал Джинн, радостно улыбаясь, — Майкл, — неожиданно обратился он ко мне по имени, — Сэнкс фо зи рашен гаджет…
Я глянул на его голову, куда повязал разорванный платок и увидел, что приспособление наших предков все-таки работает. Крупные капли пота, достигая повязки, впитывались в нее, и Джинну не было теперь нужды вытираться локтем или как он там это делал.
Однако меня интересовало сейчас не это. Все-таки пока я спал, Малыш даром времени не терял. Видимо повторив свой излюбленный фокус и забравшись через источник питания в электросети, он добрался-таки до неисправного бортового компьютера. После скачал там каким-то образом ту самую «мап» (карту) и пытался выступить сейчас в роли штурмана, пытаясь предположить курс до неизвестной пока мне точки.
— Фэйс, — крикнул мне Джинн и тут же поправился, — Майкл, ви флай ту рашша. Чайна — кэннот. Америка — ноу газолин… Вот ду ю синк?
Что я мог подумать, услышав такое? Решение о полете до России было для меня таким же неожиданным, как и все предыдущие приключения со множественными поворотами-хитросплетениями.
Крикнул Джинну, мол, хватило бы топлива, и с удовольствием отметил, насколько я могу контролировать свои необычные способности.
Походило, что погода к вечеру улучшается. Болтанка становилась все тише и наконец, солнце, клонившееся к закату, ударило первыми лучами по стеклам пилотской кабины.
— Фо лак! — проорал в никуда Джинн, и это его пожелание нашей удачи напомнило мне сейчас молитву.
— Фифтин минитс! — неожиданно напомнил про оставшееся время бесстрастный Франсуа и я понял что он, скорее всего, выполняет распоряжение Джинна, отслеживая время и играя сейчас роль говорящего таймера.
— Банзай! — неожиданно прокричал шеф легионеров клич японских камикадзе, — Гоу даун… — Качнул он от себя штурвал.
Скажу честно мне от такого юмора на миг стало не по себе — нынешняя ситуация была куда как ближе к «юмору» японских камикадзе нежели наш «Банзай» в вонючем трюме сухогруза.
— Банза-ай, — с мрачным удовлетворением завторил в пространство пилотской кабины сапер, — Банза-ай…
Мне горланить не хотелось, и я сосредоточился на пейзаже, неожиданно проявившемся в разрыве облаков. Пока все шло не очень плохо за исключением почти полного отсутствия топлива, но было бы еще хуже не будь у нас прямой видимости.
Скорее всего, независимо от обзора Джинн так и так бы начал снижение пробивая облачность, а вот к чему бы мы все пришли никто сказать сейчас не мог… Сколько раз в той оставленной жизни смотрел я телепередачи о лайнерах и мелких самолетах разбившихся в тумане на склонах гор.
Мысленно представляя себя на их месте, я всегда ежился от неприятного холодка-понимания насколько неприятно так умирать.
Теперь же мои «демоны» оживали, хоть и я был уже не тот. Не знаю, как повел бы себя ранешный Птахин, очутись он в подобной ситуации. Сегодня же я лишь улыбался, наслаждаясь этими возможно последними минутами. Действительно, какой резон паниковать — мы и так сделали все что могли, вырвавшись из трижды клятого Гуанчжоу, куда закинула нас чуждая воля «Матери Сети», на ее же погибель.
Оказывается все это время во мне жил какой-то странный зов. И только сейчас, когда Джинн назвал Россию конечной целью этого дикого перелета, этот зов ожил.
Он пел сейчас там внутри, подстраиваясь под неумолкающий «Банзай» легионеров. Мне казалось в эту минуту, что где-то там, вдали, на аппарели остатки команды тоже вторят сейчас нам и каждый на свой лад…
Мой внутренний голос пел. Непонятные звуки отстроенного наконец-то неизвестного «инструмента» выводили, перекликаясь с легионерами лишь одно слово «Домо-о-ой».
— Тен минитс, — отсек следующую пятиминутку Франсуа.
— О’кей! — гаркнул Джинн, выравнивая машину после небольшой ямы, — О’кей! Майкл. Луук. Рашша из?
Да уж, картинка, открывшаяся с первыми лучами солнца российскую никак не напоминала.
Гольцы в туманной дымке, да зеленый ковер без малейших признаков леса-городов.
«Может Чита? — спрашивал я себя, — Но там кроме степей много чего есть…»
Глянул на альтиметр. Мы шли на высоте каких-то полутора километров.
Неожиданно за очередными гольцами на поле, высвеченном ярко зеленом вечернем солнцем, мелькнули какие-то разноцветные пятаки.
Штук десять.
Картина внизу напомнила мне сейчас праздничный торт разукрашенный карамелью.
«Что за черт?» — таращил я глаза, и неожиданно увидев огромное пятно темного стада растянувшееся по яркой зелени сообразил что это не больше не меньше чем юрты…
«35»
«Алтай? — спрашивал я себя, — Внутренняя Монголия?»
Если ответ на мои вопросы был именно таким, рассчитывать было не на что.
— Франсуа, гив ми телефон, — крикнул я французу, и тот аккуратно выудив Малыша из пластикового стаканчика, и подал его мне. Могу поклясться, делал это легионер даже с какой-то нежностью.
Внутренне я с ним согласился — наш маленький партнер действительно заслуживал особого отношения.
— Как ты? — крикнул ему я, когда француз устроил гаджет у меня в нагрудном кармане.
— Короткая батарея, — пожаловался Малыш в своей обычной манере.
— До России не долетим, — орал я, — Если это Монголия садиться будем на брюхо…
— Ищите федеральную трассу, — хрипло отозвался Малыш, и в его голосе ясно послышалось раздражение моей недогадливости.
— Лукинг роуд! — проорал я Джинну, перекрывая рев пропеллеров, — Гуд роуд! Монголия, — тыкал я пальцем вниз, — Нот Рашша…
— Файв минитс, — эхом отозвался Франсуа…
Сапер улыбался… Тонкие черты его лица, подсвеченные вечерним солнцем, сейчас заострились. Он напоминал теперь самодовольного суслика делающего свою стойку где-нибудь в степи — в самый раз для этой роскошной обители кочевников.
Джинн завалил самолет на крыло и направил машину к ближайшей горной гряде. Я понимал шефа — в прямой видимости никаких дорог не наблюдалось, и нужно было уходить из этой сказочно зеленой долины. А вот насколько длинной окажется гряда скал, поднимающаяся сейчас перед нами — вопросик.
