Я выпрямился и расправил плечи. Фраза «Может оказать сопротивление» подействовала на меня магически. Стало легче и появились трезвые мысли. Прежде всего, я осмотрел свой внешний вид. Похоже, что за время нахождения в подвале приобрелась легкая окраска бомжа. Брюки в каких-то безнадежных пятнах. Куртка выглядела неплохо, но, ползая среди досок, я умудрился-таки порвать ее в двух местах. Теперь оттуда торчал белый синтепон. Задумался о спрятанных деньгах. «Оставить или забрать? Есть ли в приметах белый алюминиевый кейс, который с моим сегодняшним видом никак не вяжется?»
Закладка могла пролежать здесь достаточно долго. Криминальной сырости в подвале не наблюдалось. Если только не авария… В любом случае можно вырвавшись из оцепления, добраться до Иркутска или просто позвонить и выдать кому-либо координаты стихийного клада. Но если попадусь с ним ментам в лапы — все: ОАО «МВД» такие подарки делило между пайщиками и в более честные периоды жизни…
«Значит, оставляю, — решил я, — Беру только початую двадцатку, а остальное пускай лежит себе… До лучших времен…»
Какими будут эти лучшие времена, ясно не было, но в голове неожиданно выскочила Новогодняя картинка с фейерверками… «Сопли! — оборвал я себя, — Давай-ка вперед».
Однако, прежде чем выбираться, просканировал с помощью «Малыша» внешнюю сторону дома. Камер наружного наблюдения не оказалось. А вот сотовых телефонов оказалось почти двадцать штук! Все они молчали, но число их увеличивалось: еще три, пять. Обозначало это одно — снаружи меня ждут. Отсутствие Юрки прояснялось. На улице шла возня по формированию оцепления и подготовке захвата. Связь у них сто процентов по радиостанциям, так что и здесь полная слепота.
Оставалось одно — сдаваться. До этого случая я плохо представлял состояние загнанного в угол зверя, и какое-то решение находилось всегда. К тому же был я тогда не один на один с целой системой, однако сдаваться мне не хотелось. Еще в давнюю пору работы в уголовном розыске я испытывал особую теплоту к «побегушникам». В этих людях всегда жила неуемная страсть к свободе — эдакое состояние вольной души. Да, все они преступники и часто люди, которых действительно нужно изолировать от общества, но этой неуемной страсти к свободе благопристойным гражданам стоит у них поучиться.
«Значит, кто кого пересидит, — задумался я, — И в молчанку переиграет… А не посмотреть ли, что тут у Юрки в запасах? — окинул я взглядом внушительную кучу туго набитых мешков, валяющихся в дальнем углу подвала, — Раз уж ты меня, дорогой, продал, так уж не обессудь…»
Первые пять мешков оказались набиты тряпьем. Легкие и мягкие. Я их откинул, решив осматривать только что-то отличавшееся от подвального «общепита»…
Искал, сам не зная чего. Но обнадеживала хозяйственность наших граждан. В российских кладовках можно было выудить даже базуку. Все похожее на более или менее полезные предметы россияне с муравьиной хозяйственностью тащили в подвал, где после валялось годами.
Закончился первый десяток мешков. Пару из них я подозрительно вытряхнул на пол, но там оказались только полевые сумки и несколько заплесневевших портупей. В одном обнаружился патронташ с латунными сигарами патронов. Воодушевленный, я прибавил оборотов. Не знаю, что бы я делал, найди из чего стрелять. Но мне повезло больше. Неожиданно руки наткнулись на нечто напоминающее рюкзак. Вытащив на свет, я узнал изолирующий противогаз. Снова вспомнился добрым словом покойничек батя. Он всю жизнь занимался именно противогазами для населения. Нужно ли говорить, что мы с двоюродным братом Петькой в пацанские времена с огромным интересом бывали у него в штабе ГО нашей Иркутской области. Изолирующий противогаз он показывал нам, когда я получил паспорт — в шестнадцать лет. Началось все с разговора, что обыкновенный противогаз с коробкой не держит дым, получающийся при горении. На вопросы, как работают пожарные, отец сначала рассказал, а потом и принес домой точную копию того экземпляра, который я сейчас держал в руках.
Расчет мой был прост: если я не сдамся после объявления ультиматума, но отзовусь и объявлю, что вооружен, меня сначала будут травить слезоточивым газом. Спустя минут пять сюда придет спецназ искать кашляющего и задыхающегося «преступника». Появился шанс попытаться в общей суматохе выйти, по крайней мере, на улицу и быть красиво задержанным.
Последняя мысль мне не очень нравилась, но сидеть как мышь тоже не дело. Возьмут сейчас, да и решат тихонько посмотреть, где я — меня это не устраивало. Тут же послышались осторожные шаги. Прислушался-понял — игры собственного «дымящегося» воображения.
«Дымящегося воображения… — повторил я, — А что если… — подскочил с дивана, — Точно, надо самому устроить пожар из досок и организовать суету!»
Оценить опасность решения или сделать что-либо я не успел.
— Михаил Птахин, — забулькал снаружи искаженный мегафоном голос, — Мы знаем, что вы здесь. Не делайте глупостей и сдавайтесь. В противном случае начинаем штурм.
«Ну, вот и все, — хлопнул я по колену ладонью, — Началось».
В изолирующем противогазе все необходимые аксессуары для активации находились на своих местах. Оставалось надеяться на качество оборонки от СССР. «Ел же я в армии батоны, заспиртованные еще в 1953 году», — вспомнил я и сказал вслух лежащему передо мной молчащему «партнеру», — Верю в тебя.
Помолчав несколько секунд, я злобно проорал:
— Давай! Пробуй! Живым не сдамся!
Соображения были просты, я нужен им целым и невредимым, иначе эти крепкие парни уже сделали бы из меня отбивную, а раз так, сценарий должен быть мой…
План обороны напрашивался сам. Расковырял патроны и высыпал мелкую дробь. После этого взял со стола спичечный коробок, газеты, подхватил обломки досок и потащил добро ко входу в подвал.
— Михаил. Не глупите, — снова забубнил мегафон, — Вся ваша группа локализована. Сдавайтесь. Считаю до десяти и начинаю штурм.
— До десяти, — шипел я, поджигая импровизированный костер, — Давай без счета! — входил я в раж, укладывая в загорающиеся дрова латунные холостые заряды, — Давайте, не ссыте! Вперед!
На улице раздался первый хлопок, и граната, пролетев через подвальное окошко, ударилась в противоположную стену. Из нее, шипя, повалил вонючий дым. Я, понесся к противогазу. Вставил стеклянные стержни, закрыл крышку и надавил на кнопку активации. Теперь надежда была на гений советских конструкторов.
Гранаты полетели в окошко с завидной частотой. Костер у входа полыхал, но ни штурмовой группы, ни моих «выстрелов» еще не было. Неожиданно прозвучала короткая очередь, напоминающая автоматную. Пламя костра дрогнуло.
«Сработала артиллерия», — радовался я, пряча очки в карман и натягивая на голову резиновую маску. Выстрелы моей «батареи» хлопали один за другим.
Качество оборонки от СССР меня еще раз не подвело. Химреактивы сработали, и появился запас почти в двадцать минут на маневры в загазованном помещении.
Перебрался ближе к выходу и встал за выступом стенки. Костер бахнул последний раз. Наступила полная тишина. Видимость — почти нулевая. Сизый дым плавал в помещении подвала, клубясь в слабом дневном свете из мелких окон. Стекла на резиновой маске стали запотевать.
