Это чистая правда, и все равно было ощущение, что Ренцо обманывает ее. Ведь специально. Откровенность за откровенность.
Мэй поджала губы… долго не решалась.
— Мои родители погибли в Этране, — сказала она.
Это он, в целом, понимал.
— А брат? — спросил осторожно.
Мэй вздрогнула, глянула на него.
— Мэй, если ты хочешь, чтобы я помог тебе, то должен знать больше, — сказал Ренцо. — Иначе мне не справиться.
Она покачала головой, отвернулась.
Не скажет. Гордая… а может, просто не знает сама.
— Что ты собираешься делать? — спросил Ренцо. — Сбежать?
Она нахмурилась.
— Ты думаешь, я позволю тебе сбежать? — спросил Ренцо. — Если ты сбежишь, Гильдия мне не простит. Ты представляешь ценность для них, но легального способа отобрать против моей воли у них пока нет. Но это не значит, что они позволят отпустить. Отдать им тебя — куда проще. В противном случае — я рискую. И мне бы очень хотелось понимать, хотя бы, ради чего и чем. Кто ты? Насколько все серьезно?
— Серьезно, — сказала она. — Ты вправе поступать, как знаешь. Я не могу просить тебя рисковать.
Очень серьезно.
— Мэй…
Она покачала головой снова. Легко запрыгнула на парапет рядом с ним, села, болтая ногами.
— Жаль, что тут не высокая скала, — сказала она. — Я бы прыгнула и разбилась насмерть. А, может, и к счастью. Знаешь, я даже не знаю, чего боюсь больше: того, что Дин будет готов пожертвовать всем ради меня, что будет готов отдать даже больше, чем он вправе отдать. Или того, что он отвернется от меня, и интересы… — она замялась, вздохнула, — интересы многих для него будут важнее. Так должно быть… он обязан пожертвовать мной.
Интересы государства, значит.
Пожертвовать сестрой во благо интересов всего народа и не поддаться на провокации Гильдии.
Понимание пронзило внезапно.
— Тьяра, — тихо позвал Ренцо.
Она резко обернулась, глаза разом стали огромные, полные ужаса, а щеки белые, как снег.
Имэйдаль Тьяра Айлангьяри.
12. Лисичка
Гильдиец пришел к полудню. Ренцо успел известись весь, хоть и старался не подавать виду, но Мэй отлично видела. Ему нужно было ехать в Илой, но оставлять Мэй одну, позволять, чтобы браслет надели в его отсутствие — Ренцо не мог.
Теперь — точно не мог.
Теперь он знал. И там, на смотровой площадке, он долго беззвучно ругался, отвернувшись. Мэй даже думала, сейчас он плюнет на все и отдаст ее Гильдии, не станет связываться. И будет прав, потому, что это точно не его проблемы и не его ответственность.
— Что теперь? — осторожно спросила она еще там, сидя на парапете.
— Если я стану помогать тебе, — он криво ухмыльнулся, — меня обвинят в предательстве.
Она понимала.
Но как быть ей самой? Просто ждать чем все обернется? Сегодня придет человек из Гильдии, и заберет ее?
Но допустить такое Мэй не может. Это значит, поставить Дина под удар.
Вниз — крутой склон холма, не обрыв, конечно, но сбежать будет не просто… она удержится на ногах? Должна. А бегает она быстро, словно ветер… А там озеро внизу, заросли кустарника. Рискнуть? На ровной дороге, наверно, убежать шансов было бы не много, но здесь…
Ренцо сидел отвернувшись вполоборота.
Худшее, что он сделает — поймает… может быть, ударит ее, но этого она не боится. Не убьет же. Потом все равно передаст Гильдии.
Рискнуть.
Другого такого шанса может не быть.
Собраться с духом.
Собраться…
Сейчас!
Мэй перемахнула через балюстраду в мгновение ока, соскочила, понеслась вниз.
— Стой! — слышала за спиной. Слышала, как он рванулся за ней тоже, но оборачиваться некогда.
И почти ухватил, но Мэй увернулась, дернулась в сторону, и тут же поскользнулась на сырой от росы траве. Не удержалась. Покатилась вниз, кувырнувшись, и он ухватил ее, поймал, но голова…
Голова раскалывалась.
Она очнулась уже внизу, уткнувшись носом Ренцо в грудь. Лежала прямо на нем, он крепко держал, обхватив ее голову руками, закрывая, прижимая к себе. Дышал часто и судорожно.
Мэй пошевелилась. Он отпустил ее, но тут же крепко схватил за запястье.
— Жива? — спросил хрипло. — Не бегай от меня.
Мэй попыталась отползти в сторону, хоть немного, сесть рядом.
Он тоже сел, сдавленно охнул, зажмурился, мотнул головой. Правой рукой держал ее, прямо мертвой хваткой, не вырваться, а левой тер глаза, пытаясь справиться с головокружением. У него бровь разбита, ссадины на руках, на левой — костяшки содраны едва ли не до кости, и дрожат пальцы. Весь в грязи… да и она тоже.
— Тут много камней внизу, — сказал он. — Голова у тебя как?
— Нормально…
Болит, но ничего. Затылок. Вот как раз там, где он успел прикрыть ладонью, а то было бы куда хуже.
— Еще раз попытаешься убежать — посажу в клетку. Поняла?
— Да, — она кивнула. — Ты отдашь меня?
Он вздохнул, глянул на нее, щурясь одним глазом.
— Нет. Пока точно нет. Гильдии я тебя отдавать не обязан. Интересы Гильдии — это интересы Гильдии, а не Илоя. Только если будет распоряжение Сената… но его так просто не получить. Тогда им придется объяснять все про тебя… Там будет видно. Не бегай, мы что-нибудь придумаем. Если ты убежишь, они поймают тебя.
— Если не убегу, они тоже поймают.
— Ты собираешься бежать до самого Джийнара? Или надеешься прямо тут, в Илое, пробраться в приемную эмира, незамеченной?
Мэй не знала.
— Лучше на середине, — сказала она. — Здесь слишком много охраны и лишних глаз, а до Джийнара очень далеко. Но когда посольство закончит дела и отправится домой, то можно встретиться с ними где-то у водопоя, словно невзначай. Но до этого времени придется прятаться.
Ренцо улыбнулся.
— Неплохой план, — он встал, заставляя Мэй подняться тоже. — Только хочешь, я кое-что покажу тебе? Иди сюда, — он притянул ее ближе, развернул в нужном направлении, показывая рукой. — Вон там, видишь? Поблескивает. Там сидит снайпер Гильдии. Тебя он, конечно, не убьет, но стрелять будет, скорее всего по ногам. Потом аккуратно все вылечат, так что даже никто не заметит, они могут, главное, голову стразу не прострелить. Помаши ему ручкой. Помаши-помаши, а то они совсем обнаглели, думают, их не видно. Это, все-таки, моя земля.
Мэй повернулась к нему.
У разбитой брови уже начал проявляться здоровенный синяк, вниз, по щеке скользнула капелька крови. Его глаза совсем близко… и глаза отчего-то смеются.
