Если Ренцо сейчас ударит его, сделка может не состояться, с джийнарцами договариваться бывает очень нелегко.
Плохо, что Мэй слышит все это. Но оставить ее негде.
Они и так снова сбежали по крышам. У дверей ждали, и даже не гильдийцы — городская стража, пришла за ним. После вчерашней стрельбы? Времени нет. Удивительно, как сюда еще не явились. Нужно закончить поскорее, подписать, передать Мэй и…. И все. Потом уже будет не важно.
Вместе с Тарином пять человек охраны, можно быть спокойным, на таких нападать на улице не станут. Мэй будет в безопасности…
Щеки Мэй идут красными пятнами. Еще бы убедить ее заткнуть уши…
По крайней мере, в безопасности она будет!
— Хватит, Тарин, — тихо говорит Олистар, этот микойский Лис, стоящий у джийнарца за спиной. — Юттар велел привести ее.
Она нужна эмиру, это успокаивает.
— Просто подпиши договор, — говорит Ренцо. Бумаги у него в руках. — Я сниму браслет, и закончим на этом.
— Ты куда-то торопишься? Боишься? Коленки прямо трясутся?
Тарин ухмыляется, его гордость тоже ущемлена и он хочет отыграться.
— Тороплюсь, — говорит Ренцо, — Меня хочет видеть городская стража и Гильдия. Не стоит тянуть.
— Хочешь побыстрее слинять и спасти свою жалкую шкуру? Боишься их? Я чувствую твой страх. Чую. Думаешь, твоя бумажка прикроет тебя? Да Гильдии плевать на бумажки, им плевать на Илой так же, как плевать на Джийнар! Ты думал, что победил в Этране? А ты проиграл! Думаешь, теперь сможешь убежать и обыграть их? Совсем выжил из ума, трибун? Ты уже покойник.
— Тебя это волнует, хан?
Мэй схватила за руку, но Ренцо попытался освободиться. Не сейчас.
— Все хорошо, — шепнул ей.
— Дай мне договор, — сказал Олистар. — Я почитаю.
Ренцо отдал. И ручку гильдийскую для подписи тоже отдал, Олистар покрутил ее в руках, хмыкнул. Принялся читать.
— Мне страшно, — едва слышно сказала Мэй.
— Тебе нечего бояться, девочка моя, — так же тихо сказал Олистар по-илойски. — Сейчас мы пойдем домой. Брат ждет тебя. — И потом по-джийнарски, для Ренцо, — сколько ты за нее хочешь? Тут не указана сумма.
Ренцо старался не смотреть на Мэй, но все равно видел краем глаза, как по ее щеке катится слеза.
— Пусть хан Айтарин подпишет, — сказал он. — Сумма зависит только от его щедрости.
— Я вот только не пойму, — удивился Тарин, — зачем было портить товар перед продажей? Ты же трахал ее всю ночь, ублюдок! От вас обоих несет сексом за милю! Не лишил бы ее невинности, щедрость была бы куда больше.
Ренцо дернулся было, пальцы сами сжались в кулак… и медленно выдохнул…
Но Мэй сдержаться не смогла.
— Я лишилась невинности еще в полях Джийнара! Когда кхайские кочевники поймали меня! А потом продали илойцам. Я до последнего надеялась, что ты или Дин успеете спасти меня, но…
— Не надо, Мэй, — Ренцо взял ее за руку. Сейчас не время.
Она поджала губы.
— Или у тебя только с ней выходит, — поинтересовался Тарин, — а так уже не встает, да? Старый стал? Да еще эта война… Хотел впрок? Она же джийнарка, может помочь…
Ренцо посмотрел на Олистара.
— Сколько? — по-деловому спросил Олистар.
— Укажи двадцать, — ответил Ренцо. Надо заканчивать это. — Может, ты распишешься за него сам?
— Тебе нужен представитель Джийнара, а не я. Так будет правильнее.
— Двадцать? — засмеялся Тарин. — Маленькая дешевая илойская шлюшка! Она так плоха, да? Мне повезло, что я не женился на ней?
«Да пошло оно все», — внезапно решил Ренцо.
И со всей силой врезал Тарину в зубы. Благо, тот стоял недалеко. Он еще успел увернуться от ответного удара, пригнуться. Но вот от пятерых джийнарцев охраны увернуться не удалось. Ему очень технично вывернули руки и уложили мордой в землю, не забыв наддать ногами по ребрам. Так, что дыхание перехватило и потемнело в глазах.
— Отпустить его! — зло крикнул Олистар.
— Отпустить, — нехотя согласился Тарин.
Отпустили.
— Подписывай! — Олистар пихнул Тарину в руки договор. — Драться потом будете. А то сейчас стража сбежится, и как ты это Юттару будешь объяснять?
Ренцо поднялся на ноги, слегка пошатывало. Сплюнул кровь. Не без удовольствия отметил, что у Тарина прилично разбита губа.
— Пусть сам подписывает, если ему надо, — буркнул Тарин, схватил договор и быстро порвал его в клочья. — Эти илойские бумажки ничего не стоят. Хочешь, я заберу ее так. Без бумажек. Нет — проваливай! Или веди ее прямо к Юттару!
Мэй всхлипнула, зажмурившись.
Олистар побагровел.
— Ты идиот. Уже к вечеру илойцы придут к нам и скажут, что мы ее украли. Украли собственность илойского гражданина. Тебе нужны эти обвинения? Ты забыл, для чего мы здесь?
— Не смей указывать мне!
— У тебя есть чистая бумага, трибун? — спросил Олистар.
— Есть.
Еще два листа в планшете, на всякий случай.
— Напиши расписку просто от себя, что ты продал нам ее и получил деньги, — велел Олистар. — А я потом напишу тебе от своего имени.
Ренцо кивнул, достал бумагу.
— На тебя писать? Олистар Рамель?
— Да. А тебе деньги-то отдавать? У меня с собой пятьдесят. Вообще Юттар готов был и пятьсот заплатить. Отдать?
— Без разницы, — честно сказал Ренцо. — Оставь себе.
Он даже до дома сейчас вряд ли дойдет, и все деньги достанутся илойской страже. Обойдутся.
После хорошего удара пальцы слегка онемели, не слушались, буквы выходили кривые. Ренцо потряс рукой, разминая, шмыгнул носом, но капля крови все равно упала на лист. Олистар хмыкнул, глядя на это.
— Расписка кровью?
— Вроде того, — Ренцо протянул ему. — Держи. Подпиши сам.
Олистар быстро пробежался глазами. Расписался, убрал к себе. Ренцо протянул ему второй лист.
— Имэйдаль Луци… как жена, — тихо усмехнулся Олистар, беря ручку.
И как-то совсем упустил из виду Тарина, который, выругавшись, вдруг выхватил лист у Олистара из рук, порвал тоже. «Жена», очевидно, ему не понравилась.
— Да ты… — Олистар снова побагровел. — Тьяра, можешь шарахнуть его молнией? Нет? Брату передай, чтобы шарахнул. Трибун, у тебя есть еще лист?
— Нет, — сказал Ренцо.
— Что будем делать? Давай, я от своего половину оторву, там еще есть место.
Ренцо вздохнул, глянул на бледную и напуганную Мэй с огромными и красными от слез глазами.
