Неожиданно он опустился на колени и припал губами к нежной коже чуть ниже ее пупка, а потом спустил ее трусики вниз. Его глаза были на уровне ее самого сокровенного места, и только теперь она почувствовала себя так, словно на нее смотрят тысячи глаз.
— Адам… — Ее фраза оборвалась, когда он прижался к внутренней стороне ее бедра и жадно вдохнул; от его грубой щетины у нее побежали мурашки.
А потом он попробовал ее на вкус именно там, где она хотела этого больше всего. Напрягшись, она изогнула спину, его ладонь прижалась к ее пояснице, а потом опустилась к ягодицам. Он исследовал ее чувствительное лоно, и ощущения превосходили все ее ожидания.
Адам не был прекрасным принцем. Не был ласковым парнем, с каким она мечтала провести всю жизнь. Но чтобы прекрасный принц занимался подобными вещами? Невообразимо.
Желание усиливалось с каждым движением его языка, но, когда Адам дразнящим движением ввел в нее свой палец, Белль чуть с ума не сошла. Она перестала понимать, что происходит.
Оргазм накрывал ее волнами, которые накатывали на нее все чаще и в итоге оставили совсем без воздуха.
Адам медленно поднялся, поцеловал ее в живот, в солнечное сплетение и в губы. Одной рукой он стискивал ее ягодицу, и от его властности у нее дрожали колени. Когда он накрыл ее тело своим, она ощутила его твердый горячий член. Запустив пальцы в ее волосы, Адам припечатал ее поцелуем. Опьяненная его запахом, жаром, силой и тяжестью его тела, Белль больше не боялась. Она перестала нервничать и забыла о неуверенности. Перед ней стоял Адам, которого она всегда хотела. Пусть потом будет больно, пусть ее сердце разорвется… Сейчас это не важно.
Адам медленно опустил ее на плюшевое покрывало, переместив руку под ее колено, дразня нежную кожу, и завел ее ногу себе на поясницу.
Он направил бедра вперед, и его эрегированный член проник в ее лоно. Белль охнула — возбуждение дошло до предела.
Приподнявшись, она обхватила ладонями его лицо и посмотрела ему в глаза. Но Адам повернулся на бок, и, хоть она пыталась его остановить, он отстранился. Ее прошиб холодный пот.
— Что такое?
— Зная Филипа… — Он открыл ящик прикроватной тумбы и вытащил оттуда коробочку. — Ну да. Все верно.
Это были презервативы. Раскрыв упаковку и разорвав пакетик, он быстро надел презерватив на возбужденный член. Белль наблюдала за его действиями как завороженная, поскольку никогда не видела ничего подобного, и вообще все в Адаме ее завораживало.
Адам снова вошел в нее, одной рукой сжимая ее бедро, а другую впечатав в матрас. Он двинулся глубже, растягивая ее влагалище. Она сжала зубы и зажмурилась, а ногтями впилась в ладони, чтобы он не заметил ее боли.
Он подал бедра еще вперед, и Белль охнула, широко распахнув глаза. Адам на нее не смотрел. Его затуманенный взгляд был направлен куда-то вдаль, а вены на шее вздулись.
У нее вдруг сжалось сердце. Как сильно он был возбужден и как глубоко чувствовал! Белль сконцентрировалась на его лице, и, когда он скользнул глубже, она почувствовала, что понемногу расслабляется и ей становится проще его принять.
С рычанием он погрузился в нее полностью, крепче сжав ее бедро и подтянув Белль к себе. У нее перехватило дыхание. На миг она решила, что не выдержит такого натиска.
Адам начал двигаться, и его толчки были сильными и грубыми. Это радикально отличалось от всего, что было раньше. Тогда удовольствие предназначалось только ей. Теперь Адам действовал в своих интересах. Компенсировал многолетние тоску и одиночество. Использовал ее, чтобы найти облегчение. Почему-то это придало ей сил.
Ей искренне хотелось его удовлетворить, ведь кто, как не она, сможет это сделать? Больше Адам никого не хотел.
Она вцепилась ему в плечи, встречая каждый его толчок и отдаваясь ему целиком, и неприятные ощущения пропали. Или просто растворились в нарастающем наслаждении, которое растекалось внизу живота и наполняло все тело.
Сейчас для нее существовал только Адам. Прикосновение колючей щетины и скользкого языка. Пряный запах, тяжесть на ней и внутри ее. Все это был Адам.
Настоящей пленницей она никогда себя не чувствовала. Не относилась к нему с должным почтением, как он требовал поначалу. А сейчас она словно попала в капкан.
Белль делала все, чтобы подстроиться под него, старалась смягчиться, когда ему это требовалось, или проявить силу. Когда он чуть задел зубами ее губу, она не осталась в долгу и укусила его, отчего он дико зарычал.
Когда Адам начал терять самообладание, она взяла его лицо в ладони и провела пальцем по жуткому шраму, который начертил на его коже карту боли. Адам задергался, и внутри ее начало что-то пульсировать.
Кульминация наступила одновременно. Оргазм настиг их обоих, они синхронно задрожали, вцепившись друг в друга, и буря накрыла их с головой.
Адам прижался лбом к ее лбу и поцеловал ее в губы. Его дыхание опаляло кожу, а ладонь властно легла на ее живот.
Теперь они должны поговорить. О ее неопытности, о том, что произошло и как быть дальше.
Но думать об этом Белль не хотела. Она наслаждалась моментом. В отрыве от прошлого и будущего. Только здесь и сейчас — в ночь, когда она ощутила себя свободной.
Поэтому Белль промолчала. Она повернулась к Адаму и поцеловала его, легонько обняв за плечо.
Другого приглашения ему и не требовалось. Он жадно впился в ее губы, и их подхватила новая волна страсти.
Глава 9
Держать ее в плену вечно — вот о чем мечтал Адам. Эта мысль не отпускала его все следующее утро по дороге в аэропорт и в самолете, который возвращал их на Олимпиос.
Белль опьяняла его. Находясь рядом с ней, Адам наполнялся светом. Ох уж эта прекрасная пленница, у которой он был первым!..
Это он понял после. Во время секса он вообще не мог думать и не сообразил, отчего ее тело напряглось и что препятствовало проникновению.
Наверное, его должна была мучить совесть. Он взял ее в плен и, не предоставив особого выбора, стал ее первым мужчиной.
Но вместо стыда его наполняло глубокое удовлетворение.
Сегодня оно исчезнет. Сегодня вечером, когда Белль отправится домой в Калифорнию.
Он отпустит ее. Выбора нет.
Главное, он появился на публике, а что потом будут говорить — не важно.
Хотя ему не хотелось, чтобы Белль страдала. Не хотелось мстить ни ей, ни ее отцу. Какая бы злость его ни обуревала после смерти Ианты и сына, их не вернуть, кого бы он ни наказывал. Если фотографа, виновного в аварии, до конца жизни продержать в заключении, Нанта не оживет.
Пытаясь исправить неисправимое, он искалечит одно чудесное светлое создание, которое еще осталось в мире, — Белль.
Во время полета она выглядела подавленной и помрачнела еще больше, когда они ехали на машине во дворец. Она понимала: все близится к концу.
