Батя воспринял новость с присущим ему пофигизмом. То есть, произнес здравицу в мою честь, опрокинул стаканчик и сообщил, что гордится сыном.
Трое его собутыльников согласились с тостом и присоединились к поздравлениям, хором сообщив мне, что армия — единственное достойное занятие для настоящего мужчины. С учетом того, что все они в свое время хитрыми способами откосили от службы, прозвучало это несколько странно.
А вот мои приятели, которым я рассказал о грядущих переменах в жизни, восприняли мои слова с некоторой завистью.
— Везунчик. Шпилить эльфиек по кустам, пока остальные траву красят и лужи вычерпывают… норм тема, короче, — заметил Васян.
— Там не эльфийки, там мутантши страшные, — не согласился Жорик. — Но они все равно лучше медведей. И покраски травы.
— Это точно. Твое здоровье, братан!
— Натяни там всех, пусть знают наших!
— Натянет…
Утро нового дня было таким же гнусным и холодным, как и предыдущее. Но, в отличие от него, оказалось наполнено настоящими приключениями.
Майор Иванов, до отвращения бодрый и румяный, встретил меня возле кабинки дежурного, проверил документы, окинул скептическим взглядом тощий рюкзак, а затем направил в распоряжение угрюмого простуженного лейтенанта.
Тот, источая флюиды болезни и недовольства, привел меня в автопарк, где мы забрались в новенький зеленый джип. И поехали к военному аэропорту.
Здесь пришлось ждать почти час — пока опять проверяли мои документы и пока готовились другие участники перелета. Затем я все-таки попрощался с лейтенантом, оказавшись внутри серого транспортника. А еще спустя десяток минут он поднялся в такое же серое и неприветливое небо.
В столице все повторилось в обратной последовательности. Меня выпустили из самолета, изучили предъявленные бумаги и куда-то повезли. Как оказалось позже — к расположенному где-то в Подмосковье исследовательскому центру. Красивому, новому и буквально сверкавшему чистотой.
Наверняка где-то внутри него имелись даже те самые инновационные нанотехнологии…
— Вам в третий корпус. Первый этаж, лаборатория номер девяносто один, — сообщила очень милая девушка, обнаружившаяся за стойкой администратора.
Мне сразу же стало интересно, работала ли она здесь просто так или тоже находилась на воинской службе. Впрочем, лезть с подобными расспросами было рановато.
— Спасибо, — я вежливо кивнул и отправился искать девяносто первую лабораторию, продолжая при этом думать о милашке-администраторше.
Возможно, у меня здесь найдется немного свободного времени… тогда, может быть…
Нужный корпус располагался чуть в стороне от центрального здания и до него пришлось идти по длинному застекленному переходу. Повсюду виднелись аккуратные лужайки, ровненькие елочки, сияющие машины…
В хорошее место я попал, однако. Только чувствую себя при этом, словно таракан, тонущий в банке сгущенки. Вроде бы вокруг все хорошо и сладко, но какое-то легкое палево все равно присутствует.
А вот и лаборатория…
Я вежливо постучался, открыл дверь и оказался в небольшом уютном кабинете. Единственный его обитатель, белобрысый худощавый парень в белом халате, сидел за здоровенным монитором и смотрел на меня через стекла аккуратных круглых очков.
— Добрый день. Меня сюда отправили… вот.
Парень перевел взгляд на экран и неожиданно хмыкнул.
— Крабов, значит? Александр Сергеевич?
— Так точно.
— Мы здесь не совсем на службе, так что можешь без всяких этих армейских штучек, — отмахнулся он. — Меня зовут доктор Эдвард Трухан и я, получается, теперь твой куратор в этом институте.
— Куратор? Доктор?
А с виду — обычный ботан…
— Ну да, — пожал плечами куратор. — Некоторые, знаешь ли, МГУ уже к двадцати годам заканчивают.
Однозначно, ботан. Только не совсем обычный.
— Хорошо, куратор — так куратор. Что делать-то надо?
— Для начала — полное обследование на томографе, — посерьезнел доктор.
— Но я уже…
— Это обязательно, пойдем, — он даже не стал меня слушать.
Пришлось подчиниться. Впрочем, обследование прошло в соседней лаборатории и закончилось очень быстро. Еще быстрее, чем в нашем госпитале.
— Ну, все действительно отлично, — выдал итог этот очкарик. — Тем не менее, проверить было нужно. Зато теперь я могу официально сообщить, что ты принят в наш проект.
— Здорово…
— Не то слово, — кивнул он. — Мало кто подходит по параметрам и не все соглашаются на столь жесткие условия.
— Э… а какие именно там условия? — Его слова вызвали у меня очередной приступ тревоги.
Доктор уставился на меня внимательным четырехглазым взглядом.
— Ты что, не читал, что подписывал? — В его голосе послышалось искреннее удивление. — Вот дятел.
— Сам такой, — немного беспомощно произнес я.
Хорошо, конечно, когда твой непосредственный начальник ведет себя так вот свободно и дружелюбно, но сама ситуация…
— Не, меня сокурсники анаблепсом звали, на дятла я не похож… ладно, не важно. В общем, ты в курсе, что придется застрять в капсуле на год?
— Что, прям без перерывов, что ли? — Тревога обрела новую силу и мощь.
— Почти, — радостно кивнул доктор. — Перерывы будут раз в месяц. Но не беспокойся, тело получит все необходимые вещества, массаж и все остальное. Поиграешь, а потом выйдешь таким же, каким был. Или, если наша теория подтвердится, то не таким же, а гораздо более крутым.
— Отказаться нельзя, да?
— Пять лет тюрьмы, а потом год обычной службы, — если бы что-то в этом мире можно было назвать квинтэссенцией истинного счастья, то прямо сейчас ей был бы доктор Трухан.
Сволочь.
— А что ты там говорил про крутость? — Я постарался отвлечься от неприятной темы.
— У нас же проводятся исследования обратной нейронной связи, — посерьезнел белобрысый. — Это означает, что твое тело будет стимулироваться в прямой зависимости от развития твоего же виртуального «я». Само собой, это щадящая стимуляция. Если, скажем, в игре ты сможешь поймать пулю на лету, то здесь — максимум увернуться от какой-нибудь стрелы.
— Но это пока что только теория. Всего лишь.
— Верно, — скривился доктор.
Я, похоже, задел его больное место. И это неожиданно наполнило мою душу радостью. Так тебе, аба… абпсе… ботану четырехглазому.
— Когда ел последний раз? — Очкарик быстро сменил тему.
— Э… вчера вечером.
— Отлично. Выпей-ка вот эту таблеточку и заселяйся. Вон там твоя комната. Есть и пить больше нельзя, понял?
