Минуты шли, крики становились все громче, но больше так ничего и не происходило — к моему удивлению и даже некоторому разочарованию, на сей раз альены не захотели покидать свою берлогу.
Похоже, до надрывавшегося за воротами горлопана им не было совершенно никакого дела.
— Не смей прятаться от меня, мягкотелый трусливый человек!
Я подошел вплотную к выходу из бункера и мрачно уставился на того самого прихлебателя, который не так давно пытался ставить мне палки в колеса.
— И чё ты тут разорался? Нах пошел.
Мутант, услышав такое, на несколько секунд остолбенел, а затем с гневным ревом бросился на дверь и попытался пролезть в щель. Понятно, что из этого ничего не вышло.
— Жалкое зрелище, — невозмутимо отметил я. — Докладывай, что случилось.
Прихлебатель немного успокоился, но взглянул на меня с настоящей ненавистью во взоре.
— Собирайся, человек. Пойдешь докладывать вождю.
— Отвали, мутант. Пусть твой вождь подождет.
— У меня есть имя!
— Ну, у меня тоже. И чё?
Зеленый еще раз попытался проникнуть сквозь преграду, но был вынужден отступить.
— Следопыт, вождь хочет тебя видеть. Пошли.
— Жорро, твой вождь подождет. Я занят.
Мутант неожиданно скривился и едва слышно пробормотал:
— Проклятые людишки… даже самое лучшее имя, произнесенное их голосом, кажется насмешкой…
— Не льсти себе, Жорро, — я добавил в голос капельку сочувствия. — Твое имя не из лучших.
— Заткнись!
— Хорошо, Жорро.
— Не смей называть меня по имени, проклятый людь!
— Хорошо, зеленый, не буду.
Некоторое время мы все мерились взглядами. Мутант смотрел на нас с ненавистью, таракан платил ему той же монетой, а вот мои глаза были наполнены искренним состраданием.
— Крайний раз говорю — ты должен идти к вождю!
— «Крайний»? Ты что, из тех самых?
Жорро несколько сдулся и опасливо зыркнул по сторонам. Затем с подозрением уставился на меня.
— Я не из них.
Мне стало смешно. Зеленый переросток оказался до боли похож на одного моего соседа — стройбатовца, после возвращения со службы постоянно вставлявшего в разговор этот самый «крайний раз». И делавшего это с таким загадочным видом, как будто его жизнь постоянно висела на волоске и лишь это выражение способно было сохранить ее вопреки желанию всемогущей судьбы.
Два недоразвитых дятла, блин…
— Ну-ну, зеленый, ну-ну. Что, комплексы покоя не дают? Ощущаешь себя ничтожеством и не знаешь, как с этим жить? Чувствуешь, что все смотрят на тебя как на пустое место? Пытаешься скомпенсировать это все убогим жаргонизмом, выдающим твой низкий интеллектуальный уровень в срезе бездумного следования чужим суевериям?
Мутант немного подумал и решил обидеться:
— Обзываться-то зачем…
Я тяжело вздохнул.
— Запомни, зеленый. «Крайней» бывает только плоть. А «раз» — он «последний». Так что не позорься. И вообще, Грымз тут по поводу грамотности переживает… как думаешь, может, стоит ему об этом рассказать? Вдруг тогда у тебя тоже настанет крайний день, а?
По лицу прихлебателя пробежала тень ужаса, но он все-таки сдержался и сумел взять себя в руки.
— Друг Следопыт, может быть не стоит говорить вождю? У него хватает других забот.
Я с сомнением покачал головой:
— Нужно, Жорро, нужно. Но ты прав — у него слишком много дел. Скажу как-нибудь потом. При случае.
Здоровяк расплылся в улыбке, а затем резко помрачнел:
— И мне что, теперь под смертью всю жизнь ходить?
— Так ты задумайся над своим поведением. Мы ведь можем быть друзьями. А друзьям незачем рассказывать вождю о всяких мелочах.
Собеседник поскреб загривок и неохотно кивнул.
— Хорошо, друг Следопыт. Скажу ему, что ты занят.
Я тоже кивнул, развернулся, собираясь свалить обратно в глубины бункера… но судьба распорядилась иначе. За воротами послышались тяжелые шаги и рядом с моим собеседником нарисовался Грымз собственной персоной.
— Вождь, я поговорил с человеком, он трудится изо всех сил, — тут же сообщил Жорро, косясь на меня одним глазом. — Человек старается!
— Не вижу никакого старания, — великан окинул меня крайне неодобрительным взглядом. — Человек, почему ты не принес нам цифры?
— Там пришельцы вокруг них бегают. О которых ты мне, кстати, ничего не сказал. Грымз только отмахнулся:
— Мы дали тебе все что надо, человек. Где наши цифры?
— Убью пришельцев — и достану коды, что непонятного?
— Сегодня! Ты достанешь их сегодня!
В моей душе поселилось нехилое такое раздражение — тупые мутанты со своими тупыми требованиями вызывали откровенную злость.
С другой стороны…
— Я могу это сделать. Но мне понадобится пятьсот литров бензина. Тогда я сожгу всех пришельцев и ты получишь коды.
— Вождь, он дело говорит, — снова встрял прихлебатель. — Давай принесем ему бензин и он все сделает!
Его слова не добавили обстановке ни грамма теплоты. Скорее наоборот, стали последней каплей, переломившей терпение главного мутанта города.
— Нет! Мы дали ему все. Теперь он должен дать нам цифры. Понял, человек? Иначе мы станем врагами!
— Да все тут понятно, — мне оставалось лишь устало махнуть рукой. — У меня есть план, так что справлюсь и без вашей помощи. Но не за день. Вы столько ждали — подождете и еще недельку.
Я отвернулся и, не обращая внимания на несущиеся вслед угрозы, отправился на базу.
В голове крутилась новая мысль — на этот раз связанная с осьминогами.
— Какого черта они до сих пор не вылезли, спрашивается?
Следующие несколько часов мы с Эдиком занимались монотонным и крайне нудным делом — определением границ агрозоны чужих.
Оказалось, что на самом верхнем этаже можно шуметь и буянить практически без ограничений. Единственный красный осьминог появился только после того, как я потерял всякий страх и начал стучать обухом мачете по стенам.
Второй подземный уровень таил в себе угрозу, но не такую уж значительную — там мне дозволялось спокойно ходить, разговаривать с питомцем и даже работать в лаборатории. Альены реагировали только на откровенный топот в районе лестницы.
Третий этаж являлся зоной повышенной опасности. Тем не менее, осторожно передвигаться по нему тоже было вполне возможно.
Четвертый же… когда я спустился туда, то успел рассмотреть лишь стоявший посреди уходящего вдаль ангара громадный роботоподобный силуэт, а также мигавшую красными лампочками турель. Затем сумрак выплюнул из себя нескольких чужих — и мне пришлось в очередной раз умереть.
