«Чему быть, того не миновать», — решила она и встала.
Накинув пеньюар, Долли на цыпочках подошла к двери между спальнями. Ключ торчал в замке с её стороны, но дверь оказалась не заперта. Долли потихоньку толкнула створку — в спальне мужа было темно и тихо. Как удачно, что Чарльз спит!
Долли подбежала к кровати и, откинув одеяло, скользнула в постель. Глаза её закрылись сами. Сжигавшее душу волнение отступило, и, убаюканная тишиной, Долли заснула. Когда её дыхание выровнялось, став медленным и глубоким, Чарльз протянул руку и обнял тонкие плечи. Он осторожно пододвинулся и вдохнул аромат рассыпавшихся по подушке кудрей. Страсть его полыхала настоящим пожаром, но герцог боялся даже пошевелиться, чтобы не испугать это чудо, само пришедшее в его постель. Так и не задремав, Чарльз поднялся вместе с солнцем, облился холодной водой и, оседлав Золотого, поскакал привычным маршрутом, а у озера слез с коня и долго плавал, сбрасывая жар.
«Ох, Лисичка, что же ты со мной делаешь? — мысленно спросил Чарльз жену, впрочем, тут же ответил сам: — Делай что хочешь, но приходи и сегодня, пожалуйста».
Глава тридцать четвертая. Бал-маскарад
Долли с ужасом смотрела на часы — скоро Чарльз зайдёт за ней, чтобы отвести в бальный зал. Но она была не готова: вся её храбрость, которой она так гордилась в последние дни, исчезла, и сейчас Долли вдруг превратилась в испуганную малышку, которую заставляют петь в присутствии множества взрослых и важных людей.
«И с чего это я паникую? — спросила она себя. — Костюм прекрасный…»
Спасибо Луизе де Гримон — наряды для маскарада та сшила отличные. Для Долли выбрали русский сарафан из зелёного атласа. Свадебная диадема сошла за кокошник, бабушкины изумруды сверкали в ушах, на шее и запястьях, а огромное, на всю фалангу, кольцо, подаренное Чарльзом, делало наряд поистине царским. Надевая кольцо, Долли впервые заметила, что внутри сделана надпись: «Моей Лисичке», и надежда, что они всё-таки будут счастливы, согрела душу. Правда, теперь от страха Долли обо всём забыла.
В дверь между спальнями легонько стукнули, и в зеркале отразился Чарльз. Как же он был хорош в своём строгом чёрном фраке. Почему-то мелькнула мысль, что мужа покоробит вид её сарафана, и Долли прошептала:
— Вот — мой костюм… Я уже и не знаю, правильно ли сделала, заказав его.
Герцогу хватило одного взгляда на её растерянное лицо, чтобы всё понять. Милая храбрая девочка всё-таки не справилась с волнением.
— В зале не будет никого красивее тебя, — сказал Чарльз. Он хотел поддержать жену, но при этом говорил искренне. — От тебя невозможно оторвать глаз.
В глазах Долли вспыхнула радость.
— Правда? — обрадовалась она и тут же попросила: — Ты уж не отходи от меня сегодня. Катя обещала, что займёт гостей в зале до момента выхода августейших особ, а я останусь с тобой — боюсь допустить какую-нибудь оплошность.
— Это — большая честь для меня, миледи, — весело сказал герцог, предлагая жене руку. — На самом деле это я хотел попросить тебя стоять рядом, чтобы мне не сойти с ума от ревности.
— А ты, правда, ревнуешь? Или только проявляешь галантность, утешая меня?
— А как ты думаешь, мудрая Лисичка, что должен чувствовать муж, имеющий ослепительно-красивую жену?
— Гордость? — предположила Долли.
— Не угадала, — без улыбки ответил Чарльз и тут же сменил тему разговора: — Пора, дорогая, идём.
Они спустились вниз и встали рядом у дверей бального зала. Гости сегодня приезжали с раннего утра, и, к счастью, всех удалось разместить. Теперь в пёстрых костюмах приглашённые стекались в зал. Несмотря на маски, Чарльз узнавал всех и, наклонившись к уху жены, потихоньку шептал ей имена входящих.
В зале гостей занимали супруги Черкасские. Катя, тоже одетая по-русски, но только в алый шёлк, в огромных фамильных рубинах казалась настоящей царицей.
Из августейших особ первым в зале появился император Александр. Увидев Черкасских, он сразу же направился к ним, поздоровался с Алексеем, а Кате поцеловал руку.
— Когда я вижу наших красавиц, да ещё в русских нарядах, меня переполняет гордость, — признался государь. — Таких женщин нет больше нигде!
Император пригласил Катю на первый танец и отправился приветствовать гостей, а в дверях зала появился принц-регент. Хозяева дома следовали за ним. Рядом с Чарльзом самообладание вновь вернулось к Долли, и сейчас она с любопытством разглядывала зал. Оба монарха не надели маскарадных костюмов: император Александр был в своём любимом чёрном мундире, а принц-регент — в элегантном фраке, и пестрые наряды гостей, почтительно снимавших маски в момент приближении коронованных особ, как цветная рама обрамляли две величественные фигуры.
Чарльз дал знак оркестру, музыканты сыграли первые такты котильона, и принц-регент направился к Долли, а император подал руку Кате. Другие пары начали занимать свои места, и танцы начались. За котильоном последовала мазурка, которую Долли танцевала с братом, потом кадриль — с российским послом, и только вальс она танцевала с мужем.
Герцог легко вёл её в танце, прижимая к себе не более, чем разрешено приличиями, но Долли чувствовала, как через кончики его пальцев в её руку втекает жидкий огонь. Какое это было искушение!
Жаль, конечно, но вальс тоже закончился. Долли легко вздохнула и призналась мужу:
— Я не хочу больше танцевать, давай пройдёмся по залу.
Герцог предложил ей руку и повёл, останавливаясь, чтобы поговорить с кем-нибудь из гостей.
Долли издали видела тётю в костюме боярыни, рядом с ней стояла Даша в золотистом сарафане. Луиза де Гримон — в жабо и фижмах испанской грандессы — танцевала со средневековым рыцарем. Вдруг что-то насторожило Долли: тоненькая цыганка в пышной юбке, обшитом монетками платке и алой полумаске подходила то к одному, то к другому гостю. Лиза! Как же можно было забыть о сестре? Это всё из-за волнения… Но что Лиза делает? Цыганочка внимательно смотрела на ладонь высокого офицера в уланском мундире — даже издалека было заметно, как блестят в прорезях маски его синие глаза. Офицер весело улыбался.
«Да ведь это Печерский», — узнала Долли.
Час назад, приветствуя её в дверях зала, Михаил напомнил «племяннице графини Апраксиной» об их дружбе на ниве восстановления московских церквей. Что же такое сказала ему сейчас Лиза, раз у Печерского так округлились глаза? Долли проводила сестру взглядом. Та отошла от графа, всё ещё с изумлением глядевшего ей вслед, и отправилась к группе гостей, окруживших императора Александра. Долли мгновенно всё поняла и ужаснулась: наверняка Лиза решила передать государю слова его покойной бабушки. Шепнув мужу, что хочет отойти в дамскую комнату, Долли поспешила наперерез сестре, но находилась слишком далеко, и, когда приблизилась к императору, Лиза уже взяла того за руку. Оставалось только одно: подслушать разговор.
— Ваше императорское величество, позвольте бедной цыганке погадать вам, — сказала Лиза по-английски. — Я вижу, что ваш самый главный враг, который находится в ссылке, через полгода высадится в порту Франции, пройдёт через всю страну и без единого выстрела займёт Париж. Вы вместе со своими союзниками победите, но сто дней станут для вас очень тревожными, — объявила Лиза, отпустила руку императора и скользнула за спины оторопевших офицеров свиты. Она метнулась к открытой из-за жары балконной двери и исчезла в саду.
