Игорь обошелся бутылкой кваса с рыжим здоровяком на этикетке.
– Эх, яблочко, да рожа красная, – начал напевать Сергей, когда они вышли из «Весны», – дома ждет тебя жена безобразная… Эх, яблочко, да рожа белая, приходи ты ко мне, худо сделаю…
– Зачем тебе макароны? – спросил Игорь.
– Уж травиться так травиться. И выпивкой и закуской.
Иван и Олег ждали около «Форда». Олег выглядел как обычно, а вот глаза Ивана подозрительно блестели, а физиономия и лысина были багровыми, точно пятна на майке странного мальчишки.
– Никто не хочет выпить? – спросил Сергей.
– Я не хочу, но мне надо, – голос у Ивана оказался дрожащим и хриплым. – Ох, грехи мои тяжкие…
Он отвернул крышку чекушки и выпил ее в один долгий глоток. Отшвырнул бутылку, разорвал обертку на макаронах и принялся с остервенением хрустеть ими.
– Ничего себе, – Сергей тряхнул головой и склонил ее набок. – Ну ты силен, рыжая борода.
– Молчи, смерд. Вздернуть бы тебя на виселице за стишки твои богохульные…
– Поехали, – сказал Олег, поводя плечами. – Времени мало.
Игорь глянул в сторону заброшенного дома. На груде кирпичей никого не было, только валялся брошенный пакет.
Ночевали они на окраине Ростова, в маленькой ведомственной гостинице, такой древней, словно ее строили во времена дедушки Ленина. Чтобы снять две комнаты, Олегу пришлось долго спорить с администратором, сурового вида старикашкой, и даже сунуть ему «на лапу».
Только после этого старик, ворча, выдал им два ключа с деревянными бирками, на которых ручкой были выведены номера «двадцать два» и «двадцать три».
– Туалет и душ в конце коридора, – сказал старик. – И вы, того, не шумите там. А то прочь вышвырну.
И он одарил новых постояльцев свирепым взглядом маленьких глаз.
Для того чтобы добраться до комнат, пришлось подняться по плохо освещенной лестнице. Коридор оказался таким же полутемным, и латунные цифры на дверях блестели в полумраке.
Игорь открыл ту, на которой красовались две двойки, и очутился в узкой, точно пенал, комнате. Уюта тут имелось примерно столько же, сколько в тюремной камере, в стены намертво въелся запах дешевых сигарет. Покрытые клетчатыми одеялами кровати были продавлены.
Игорь дошел до туалета, умылся над раковиной, вытерся жестким гостиничным полотенцем, почистил зубы. Подумал, стоит ли бриться, и решил подождать. Проверять, какой в гостинице душ, он не стал.
Вернувшись в номер, обнаружил, что Сергей спит.
Сам тоже лег, но долгое время не мог уснуть – мешала неудобная кровать, голоса, что раздавались из-за стены, из номера, где остановились Иван и Олег. Два из них были знакомыми, а вот третий, писклявый и громкий, Игорь не мог узнать. Он даже не сумел определить, мужчине он принадлежит или женщине.
Потом хлопнула дверь, и все стихло.
Игорь вздохнул с облегчением, в сотый, наверное, раз попытался улечься поудобнее…
А потом он вроде бы уснул.
Он висел в черном ночном небе, выше были только звезды и громадная, круглая луна. Несмотря на темное время суток, он прекрасно видел лежавшую внизу землю – бескрайнюю лесистую равнину, протянувшуюся от горизонта до горизонта. Лужицами света казались города, размотанными новогодними гирляндами – освещенные трассы.
Он мог видеть детали, разглядеть каждый дом и в то же время заглянуть куда угодно далеко, на восток, за Уральский хребет, на север, к Ледовитому океану, на юг, к теплым морям, и на запад.
Он видел всю Россию разом, и даже те земли, что ныне не входили в ее состав.
С запада наползала буря. Округлыми, меняющими очертания башнями вздымались тучи, более темные, чем небо. В их глубине полыхали оранжевые молнии, грома не было слышно, ветра тоже.
Внизу, если приглядеться, можно было различить темные вихрящиеся колонны, стоявшие над каждым из крупных городов. Самая большая, толстая, как мировое древо, торчала над Москвой. Немного меньшая имелась над Питером, куда менее впечатляли смерчи над Киевом, Минском, Нижним Новгородом, Екатеринбургом…
И чувствовалось, что суть их та же, что у тучи на западе. От колонн веяло холодной мощью.
Буря наползала медленно, как исполинское чудовище, решившее пожрать весь мир. Колонны вращались, изредка выбрасывая мертвенно-белые зарницы, от которых слепли глаза.
Игорь попытался двинуться, как-то изменить положение и камнем полетел вниз, к земле.
Сжался в ожидании удара и проснулся.
– Я собирался тебя будить, – сказал Сергей с соседней кровати. – Уж больно сильно ты стонал. Кошмар приснился?
– Они мне часто снятся в последнее время.
– И мне. Хотя таким, как мы, не положено видеть снов. Я и не видел их никогда. А в последние годы стала являться дорога в тумане. По сторонам – голые деревья, болото, впереди – желтый фонарь. И такой страх охватывает, хотя непонятно почему. Что тут такого?
Раздался стук в дверь, а затем голос Олега произнес:
– Вставайте, мы выезжаем.
– Дорога в тумане, – повторил Сергей. – Плакать хочется.
Игорь откинул одеяло и принялся выбираться из кровати.
Завтракали они в маленьком придорожном кафе. Игорь лениво ковырял жаркое, Олег пил чай, Иван нервно шуршал «Комсомольской правдой», купленной в киоске около гостиницы.
– Ну надо же, – хмыкнул он, заглянув на последнюю страницу, – в ближайшее время в Москве дожди и грозы. Шквалистое усиление ветра и град. Все удовольствия посылает нам господь.
Олег отодвинул чашку.
– Грозы будут, прах и пепел, – сказал он. – Это я обещаю, причем такие, которых никто не заметит.
Игорь вспомнил жуткий сон о наползающей буре и вздрогнул. По спине побежали мурашки.
Заправились и покатили дальше на юго-запад по московской трассе. Когда до Переславля-Залесского осталось чуть меньше тридцати километров, «Форд» свернул на проселочную дорогу.
Игорь даже не стал спрашивать, куда и зачем они едут.
Полчаса пути по заброшенной дороге, двадцать минут – через лес, по глубоким лужам, где не засели только чудом, и показалась крохотная деревушка. Выглядела она заброшенной, дома – ветхими, посреди единственной улочки торчал «журавль».
Людей не было видно вообще, не лаяли собаки и не бегали куры, будто селение, со всех сторон окруженное густым лесом, давно покинуто. Брошенные огороды поросли крапивой.
Олег притормозил у крайнего дома, покосившейся избы, вросшей в землю по оконца.
– Я пойду один, – сказал он. – Ты знаешь, Иван, что он тебя не любит, а незнакомцев – тем более.
Он вылез из машины и зашагал к избушке. Постучал в дверь, та с громким скрипом открылась. Из дверного проема наружу шагнул высоченный старик, точно сошедший с картины художника, чью фамилию Игорь позабыл – широкие плечи, сивая борода, синие пронзительные глаза.
