Кристина пошла к Инне Карловне. К ее удивлению, она застала женщину совершенно спокойной. Инна Карловна то ли тоже не была вчера на собрании, то ли за ночь успела свыкнуться с мыслью, что ей придется уйти. Она приветствовала Ксюшу с таким видом, словно бы ничего не случилось. Дала ей несколько распоряжений по службе, некоторые из которых касались долгосрочных перспектив.
И Ксюша рискнула заметить:
– Вряд ли новый директор разрешит продолжить нашу работу. У него столько новых идей, что все прежние он просто отметет.
– Это ты про Вениамина?
– Меня не было вчера на собрании, но говорят…
– Ксюша, послушай меня, еще ничего не решено.
– Но приказ…
– Приказ – это просто бумажка. Работу всегда исполняют живые люди. Иди к себе и работай.
Ксюша ушла. Но поработать ей не удалось. Возбужденные переменами коллеги сновали туда-сюда по кабинетам. Все ждали, что новый директор явит всем свой лик. Но он что-то задерживался. Иван Петрович тоже на работу сегодня не вышел. Потом узнали, что еще вчера вечером он попал в больницу с сердечным приступом.
– Состояние стабильное, но в музее он пока не появится.
– Надо бы его навестить!
Но на Ксюшу, предложившую это, все прочие уставились с таким недоумением, словно бы она сказала какую-то глупость. Впрочем, Ксюша находилась сейчас в окружении исключительно тех, кто примкнул к группировке Дюши и Вени. И Ксюша из них всех была единственной, кто выразил свое мнение по поводу ухода старого директора. Остальным словно бы и дела не было до Ивана Петровича. А ведь все они проработали с ним бок о бок многие годы, а некоторые и десятки лет. Но теперь никто о нем не жалел. И даже мысли о том, чтобы навестить его в больнице, ни у кого не возникло.
А старая гвардия, которой предстояло уйти вместе с бывшим директором и которая могла бы проявить сочувствие к нему, пока что из своих кабинетов не выглядывала.
Между тем нетерпение в рядах новых хозяев музея нарастало. Всем им не терпелось услышать очередное подтверждение своих чаяний, убедиться, что вчерашнее не было сном. И что всем им и впрямь светит хорошее повышение. И сделать это должен был Веня. Сегодня ему предстояло вступить в свои права, занять кабинет директора и отдать свои первые распоряжения.
Но Веня отчего-то мешкал. Кабинет директора стоял закрытый. И хотя охранник утверждал, что Веня появился в музее еще рано утром, и были те, кто клялся, что видел его и даже разговаривал с ним, на людях в официальном порядке молодой директор до сих пор не появлялся.
– Работает. Готовится. Новые приказы пишет.
И все с волнением ждали этих новых приказов до полудня. Но потом нетерпение сделалось слишком сильным, и люди стали роптать. К Вене уже несколько раз засылали гонцов, но те всякий раз возвращались с пустыми руками. Впрочем, хотя бы выяснилось, что Веня прочно оккупировал бывший кабинет Ивана Петровича. Засел там и не выходит.
В ответ на стук из кабинета всякий раз доносился раздраженный голос Вениамина:
– Я занят! Работаю!
И люди недоумевали:
– Ну что это такое?
– Сколько уже можно ждать!
– Понимаем, занят. Но выйди к людям. Ведь ждут!
Но Веня не выходил. И на звонки не отвечал. И что уж совсем странно, не пожелал он поговорить даже с Дюшей. И не один раз, а много раз подряд. Дюша и сам был озадачен не меньше остальных и в присутствии коллег звонил своему приятелю. Но по телефону Веня вообще не желал общаться. И постепенно триумф среди банды предателей уступил место тревоге.
Если весь день новый директор не желает общаться со своими сотрудниками, то что это может значить? Уж не поторопились ли они отдать свои голоса Вене?
В этот день все задержались в музее дольше обычного. Даже Кристина, которую обычно уже часа в четыре уносило куда-то, сегодня сидела на своем рабочем месте. Но Веня так и не соизволил отворить дверь.
– Что он кушает? Что пьет?
– Подумаешь! Небось бутербродов с собой притащил. Охрана говорит, у него с утра была с собой большая сумка. Там и еда, и термос с кофе может поместиться.
– А куда же он, пардон, в туалет ходит?
– Может, памперсы надел?
И это замечание показывало, что восхищение новым директором у народа заметно сократилось.
В семь часов все ставленники нового директора во главе с Дюшей собрались и в последний раз подошли к дверям Вени.
– Мы уходим, – сдержанно сообщили они. – Всего доброго.
– Я занят! Работаю!
Ксюша сегодня была дежурной. Ей предстояло уйти только в десять. В половине десятого она пошла вымыть посуду, оставшуюся после ее последнего перекуса.
И, проходя мимо кабинета директора, внезапно услышала:
– Я занят! Работаю!
Ксюша чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. А потом выругалась шепотом. Вот зараза!
– Да и работай себе, пожалуйста! Кто же тебя трогает!
Ксюша и не думала стучаться к директору или как-то иначе его тревожить. Напротив, девушка приложила все свои усилия, чтобы прошмыгнуть мимо его дверей, как мышка. И все же Веня ее услышал.
Она вымыла посуду и, уже возвращаясь, случайно звякнула ложкой и тут же вновь услышала:
– Я занят! Работаю!
Вот заладил как попугай! Ксюша ускорила шаги, опасаясь, как бы этот ненормальный не выскочил и не завопил ей вслед, что он работает, а она ему мешает, ходит тут взад-вперед, чашками-ложками звякает. Но никто из кабинета не выскочил и на Ксюшу не закричал. Она ушла домой с ощущением, что первый рабочий день с Веней в статусе директора прошел более чем сносно.
Однако уже рано утром Ксюшу поджидал сюрприз. Еще до звонка будильника ее разбудил чей-то телефонный звонок. Номер был незнакомый. И Ксюша, решив, что ошиблись номером, отвечать не стала. Но номер звонил и звонил. Оказалось, что это названивает ей Дюша. Вот уж неожиданность! И что же ему нужно?
– Ты вчера последней уходила из музея?
– Я была на дежурстве.
– Веню видела?
– Слышала. Он сказал, что занят.
– И все?
– Да.
Голос у Дюши звучал крайне озабоченно. И Ксюша решилась спросить, что случилось.
– Понимаешь, ночная смена охраны говорит, что Веня вчера вечером из здания музея не выходил.
– Всю ночь работал?
Владимир Ильич Ленин в своем шалаше и тот отдыхал!
– Нет, утром Веня тоже не выходил.
– Он что, по-прежнему работает?
– Ночью к нему дважды подходили охранники, и всякий раз он им отвечал одно и то же.
– Что занят и работает?
