– Боже мой! Бедный Георгий! Бедная Зинаида! Каково ей будет узнать о том, как страшно запутался ее племянник! Если бы она только знала!.. Если бы мы все знали!
– И что тогда?
– Мы могли бы скинуться… Могли бы Георгию как-нибудь помочь разобраться с его долгами.
– Это вряд ли, – возразил Нарышкин. – Я видел банковские документы покойного. Размеры задолженности Георгия просто ужасают. Они многократно превышают все имеющиеся в его распоряжении средства и цену за всю недвижимость, которая у него имелась на момент его кончины. Другими словами, даже умерев, Георгий все равно остался должен своим кредиторам.
Инна Карловна была в отчаянии:
– Какой удар! Какой жестокий удар! Георгий вор. Георгий убит. Да Веня по сравнению с ним просто цветочек!
Да, но почему же убили Веню? Что он увидел? Что узнал?
И тут Ксения услышала голос Нарышкина. Он спрашивал у Инны Карловны, каким образом к ней в руки попал приказ о назначении Вениамина на должность директора их филиала. Инна Карловна что-то объясняла, лепеча свои объяснения едва слышным шепотом. Так что Ксюша через дверь даже не могла разобрать ничего из сказанного начальницей. Голос Нарышкина, напротив, все рос и креп.
И под конец он внезапно заявил:
– Я вынужден констатировать неприятный для нас всех факт. Инна Карловна, это все ложь!
– Как… как вы смеете? Я говорю вам правду!
– Хорошо, возможно, вы не лжете, возможно, вы и сами заблуждаетесь. Возможно, вас сознательно ввели в заблуждение. Но дело в том, что вы не могли получить этого приказа. Только не таким образом. Как-то иначе, возможно. Но так, как вы говорите, нет.
– Я его получила. И зачитала перед всем коллективом на общем собрании. Спросите у кого угодно, Вениамин за последние дни нам прожужжал все уши о его скором назначении директором. Он пообещал уволить всех старых сотрудников, своих сторонников повысить, а на освободившиеся места набрать зеленую молодежь. Вот каковы были его планы.
– И за них его вполне могли убить.
– Вы же сказали, что Веню убил Георгий. А Георгий примкнул к числу сторонников Вени. И Веня обещал Георгию скорое повышение по службе. Зачем же Георгию убивать курицу, которая вскоре должна была снести для него золотое яйцо? Ведь, заняв пост повыше, Георгий и воровать мог побольше.
– Да, нестыковочка получается, – признал следователь.
Но Нарышкин снова вмешался:
– Вероятно, дружба у Вени с Георгием разрушилась в тот момент, когда Веня узнал, что Георгий – вор! Каковы бы ни были моральные качества Вени, наверное, открытое расхищение музейной коллекции даже его возмутило.
– Но откуда Веня мог узнать про кражи? – возразила Инна Карловна. – Даже для меня является новостью то, что Георгий такое вытворял.
Ни следователь, ни Нарышкин ей на это не ответили.
А затем следователь потребовал:
– Мы должны осмотреть еще раз рабочие места этих двоих.
– Конечно, конечно! – засуетилась Инна Карловна. – Пойдемте.
Сообразив, что сейчас ее застукают у дверей за таким некрасивым делом, как подслушивание, Ксюша метнулась к своему кабинету. Нет, туда тоже нельзя. Туда сейчас заявятся с обыском. Куда же ей пойти? Девушка даже растерялась. Как-то внезапно оказалось, что во всем хорошо изученном ею музее для Ксюши нет ни единого укромного уголка, где она могла бы все обдумать и немножко отсидеться.
Глава 14
И тут Ксюша увидела Зинаиду Никитичну, мелко семенящую к себе вниз с чайником. Девушка сразу же кинулась к ней:
– Зинаида Никитична, давайте я вам помогу.
Старушка с удовольствием вручила Ксюше полный до самых краев чайник и тут же схватилась рукой за стену.
– Что с вами?
– Голова сегодня с утра кружится и кружится. Ты заметила, что я не смогла закончить разборку стола бедного нашего Георгия?
– Вы внезапно ушли. Я гляжу, а вас уже нет.
– Все из-за нее, – вздохнула Зинаида Никитична. – Из-за головы моей проклятой.
– Вам надо отдохнуть. Обязательно.
Ксюша с сочувствием разглядывала главбуха. Что и говорить, вид у Зинаиды Никитичны был не особенно хорош. Уже не девочка, зачем ей все эти переживания? Вон она как на них среагировала. Бледная вся, дрожит. И это она еще не знает страшной новости. Ее племянник не только был убит, но он еще и запятнал себя кражами. Теперь на Георгии навеки лежит клеймо вора! И довели его до этого долги! Ксюша даже ощутила нечто вроде запоздалого чувства досады на Георгия. Ну чего человеку не хватало? Жил бы себе по средствам, ничего бы с ним не случилось.
– Зинаида Никитична, я провожу вас?
– Сделай такое одолжение, девочка. Одна я, боюсь, и не дойду.
И Зинаида Никитична ухватилась за стену уже обеими руками. Так они и пошли. Впереди передвигалась Зинаида Никитична, еле перебирающая ногами, позади Ксюша с чайником, готовая в любой момент выпустить из рук чайник и подхватить главбуха. И опять же, с досадой думала девушка, хоть одна бы живая душа выглянула, спросила, не надо ли чего. Нет, попрятались все по своим закоулкам, никому и дела нет до несчастья старой женщины. Такое впечатление, что музей просто вымер.
– Ничего, Ксюшенька, – приговаривала Зинаида Никитична на каждом шагу. – Ничего, девочка. Мы им еще покажем!
Кому и что она собиралась показывать, главбух не уточняла. Но звучали ее обещания довольно «многообещающе».
У Зинаиды Никитичны в комнатке все было по-прежнему. Ксюша включила чайник и опустилась на знакомый стул. Это был большой стул с подлокотниками, обитый когда-то кожей, он был еще крепок и больше напоминал кресло. А Зинаида Никитична устроилась возле приоткрытого окна. Она объяснила, что свежий воздух ей сейчас будет полезней любого лекарства.
– И еще немного чайку.
Ксюша тут же приготовила чай. Собственно, для этого много умений и не требовалось, всего-то и дел, что разлить уже имеющуюся заварку по чашкам и разбавить ее затем кипятком.
И так, сидя у окна, Зинаида Никитична потягивала горячий чай, и постепенно краски возвращались к ней.
– Ты знала, что Веня мне даже уже замену нашел?
Ксюша с удивлением покачала головой:
– Нет. Когда же он успел?
– А вот успел. Привел эту мамзель прямо сюда.
– Сюда? К вам?
Ксюша представила, как отреагировала Зинаида Никитична на вторжение чужаков в ее святая святых.
– Уселся на том стуле, где ты сейчас сидишь. Мамзель посадил на другой стул. Мне даже места не осталось, чтобы присесть. Вынуждена была с ними, стоя на ногах, разговаривать. Двое сопляков развалились передо мной, скалятся, а я даже не могу им ничего сказать, потому что сказать-то мне нечего. По всем срокам я свой рабочий стаж давно выработала. У меня ведь и ветеранская медаль есть. И давно мне уже на пенсии полагается быть, а я все работаю.
